Владимир Жаботинский Буря

(сюжет драмы Л.Р. Монтени «Tempesta»)

Профессор задал сыну урок на завтра, потянулся, подошел к окну и, глядя на море, воскликнул:

— Ну и погода!

Адриана, сидевшая за швейной машиной, не успела ответить, как в дверь постучались.

— Avanti ^[1], - сказал профессор. — Доктор, вы? Вот это мило с вашей стороны. Здравствуйте, здравствуйте; садитесь и рассказывайте, что нового.

— Погода плоха, вот и все.

Адриана внимательно посмотрела на врача и сказала:

— Доктор, вы, верно, от Ланци. Вы, может быть, знаете, от чего синьора Ланци не пришла позавчера?

Доктор замялся:

— Она, кажется, была нездорова… Вы знаете, у этой дамы…

Профессор ходил большими шагами по комнате. Он нахмурился и посмотрел на детей: мальчик посадил трехлетнюю сестренку на колени и показывал ей картинки. Профессор подошел поближе к Адриане и доктору и мрачно сказал вполголоса:

— Это все не то. Старая история. Синьора Ланци узнала, что Адриана не моя жена и, конечно, визит к нам…

Адриана положила шитье и посмотрела на него кроткими глазами.

— Ну, и есть ли из-за чего огорчаться, Джорджо? Пусть синьора Ланци сидит дома. Слава богу, и без нее находятся друзья, которые не забывают нас даже во время бури.

Джорджо пожал руку доктору, а Адриана продолжала:

— Мы вас, знаете, не отпустим в такую погоду. Вы пообедаете с нами, тем более что у нас сегодня некое блюдо… Догадываетесь?

В эту минуту вбежал матрос со спасательной станции.

— Вы тут, синьор доктор, — сказал он, — пожалуйста, скорее. Бурей так закачало маленький пароходик, который шел из Чивитавеккьи в Неаполь, что ему пришлось остановиться у нас. С одной дамой совсем дурно, и вы необходимы. Ее снесли в госпиталь у станции.

— Ма! ^[2] — сказала Адриана, пока доктор спешно одевался. — Неужели Ланци не могла дать ей место у себя? В госпитале так сыро и холодно! Джорджо, можно было бы перенести ее на это время к нам, eh? Бедняжка, морская болезнь хоть кого свалит.

— Конечно, — сказал профессор. — Конечно. Доктор, распорядитесь, чтобы ее перевели к нам, в спальню, слышите? — кричал он вдогонку врачу. — Пусть теперь Ланци говорит, что мы еще чужих к себе в дом пускаем, не так ли, Адриана?

— Пусть, — ответила весело молодая женщина. Она позвала детей, и оба помогли ей убрать шитье и привести комнату в порядок.

Потом она пошла в спальню, куда через несколько минут принесли через другие двери больную.

Тот же матрос вбежал снова к Джорджо и впопыхах подал ему рецепт доктора. Профессор начал составлять лекарство и расспрашивал:

— Эта дама одна?

— Нет, с ней господин, очевидно, муж. Он — граф… граф… как его… граф Венти-Рамполи.

— Вот лекарство готово, — сказал профессор.

Из спальни выбежала горничная, унесла туда лекарство и заперла дверь. Матрос вышел.

Дверь спальни снова отворилась; показался молодой еще мужчина. Он подошел к профессору и подал ему руку.

— Простите за это нашествие, — сказал он, — мы вам причиняем столько беспокойства!

— О, синьор, — ответил Джорджо, — право, пустяки. Не о чем и говорить. Скажите лучше, как чувствует себя ваша супруга?

— О, благодарю вас, она пришла в себя. Через несколько минут совсем оправится.

Оба сели и разговорились. Профессор назвал себя и рассказал о своих опытах над низшими организмами, ради которых ему пришлось поселиться в этом приморском городке.

Вошла Адриана. Граф вскочил и спросил:

— Ну, как синьора?

— Лучше, лучше; все хорошо: вашей сестре нужен только отдых.

— Сестре? — спросил удивленный профессор.

— Э? Гм… — ответил граф. — Ну да, сестре. Я разве не сказал вам, что это… как его… моя сестра?.. Так вы говорите, синьора, что ей лучше? Тысячу раз благодарю вас и прошу прощения. Теперь я, с вашего позволения, пойду на пристань справиться о вещах. Если бы я, профессор, смел просить вас сопровождать меня…

— О, к вашим услугам, — сказал Джорджо.

Адриана прибавила:

— Я надеюсь, синьор, что вы непременно будете обедать с нами — да?

Он поблагодарил, и оба вышли.

Адриана подошла к шкафу, но услышала шум отворявшейся из спальни двери. Она обернулась.

— Синьора, зачем же вы встали?

— Благодарю вас, я чувствую себя прекрасно.

Вошедшая была бледная, но красивая дама лет тридцати, с золотыми венецианскими волосами, немного развившимися.

Она медленно подвигалась по кабинету.

— Какой у вас всюду порядок, синьора, — говорила она слабым еще голосом. — А что это за коллекции?

— Это- коллекция профессора.

— А! Здесь есть и профессор?

— Да, — сказала Адриана. — Это… мой муж, профессор Леони.

— Джорджо Леони? — быстро спросила гостья.

— Вы его знаете?

— О, нет. Но я много слышала о нем. И… вы давно замужем за ним?

Адриане показалось в ее тоне что-то ироническое. Она кое-как ответила, извинилась хлопотами по хозяйству и ушла на кухню.

Гостья подошла к фортепиано и стала разбирать ноты.

В передней послышались шаги. В кабинет вошел Джорджо, увидел ее и остановился как вкопанный.

Она не слышала.

Профессор подошел ближе, заглянул ей в лицо и почти вскрикнул:

— Лаура!

Она обернулась, посмотрела на него и спокойно села у стола.

Джорджо оглянулся, наклонился над ней и сказал вполголоса, но с силой:

— Вы сейчас же оставите этот дом.

— Ну, вы не очень любезны, — ответила она насмешливо. — И, однако, если есть здесь кто-нибудь, имеющий право оставаться в этом доме в качестве вашей жены, то это я, и та… та дама, которая только что рекомендовала мне вас своим мужем, просто присвоила мои права.

Джорджо беспокойно стоял у двери.

— Все это вас не касается. Вы отказались от всего этого в тот самый день, когда покинули меня, по-моему, даже раньше, когда взяли себе первого любовника, — сказал он.

Она осталась совершенно спокойной и закинула назад свою голову.

— Да… И за то — полная свобода, — проговорила она с наслаждением. — И я даже приняла снова свою девичью фамилию.

— Свобода самки. — В его голосе слышалось горькое презрение. — И пользуйтесь ею, сколько вам угодно, но не смущайте моего счастья. Уже и того достаточно, что из-за вас эта женщина и мои дети лишены имени. Оставьте меня в покое, как я оставляю вас.

— А ведь вы меня все-таки любили, — протянула она дразнящим тоном.

Он пожал плечами.

— Да, любил. О, как любил! Когда я узнал о первой вашей измене, мне показалось, что мои боги опозорены, что мое отечество завоевано врагами; когда вы уехали, мне показалось, что моя жизнь окончена… Понимаете?

Она подняла на него глаза. Джорджо продолжал:

— Вас