Что могло случиться?
Вторник, 14 января
Сегодня снова зашёл в христианский книжный магазин посмотреть, нет ли там книг про контактное благовестие. В конце концов, пришлось спросить у продавца. Должно быть, существует специальный техникум, где обучают комендантов студенческих общежитий, работников паспортного стола и продавцов христианских книжных магазинов.
— Скажите, пожалуйста, нет ли у вас чего-нибудь про контактное благовестие? — спросил я.
— Контактное благовестие? — переспросил он таким сердитым и недоверчивым тоном, что я невольно отступил на шаг назад и нечаянно опрокинул вырезанную из картона фигуру Клиффа Ричарда в полный рост.
— Прошу вас, не волнуйтесь, — сказал я, внутренне запаниковав. — Я сейчас же его воскрешу.
Поднял Клиффа и снова повернулся к продавцу, который угрожающе навис над прилавком, тяжело втягивая и выпуская воздух раздувшимися ноздрями.
— Да, — сказал я. — Что-нибудь по контактному благовестию, если вас не затруднит.
В результате купил отличную книжку, которую недовольный продавец кряхтя извлёк из заднего ряда секции «Христианское садоводство». Должно быть, туда её впопыхах засунул какой-нибудь испуганный покупатель, чтобы улизнуть как можно скорее и незаметнее.
Называется «Молитвы, мотивация и малоизвестные методы для молодых миссионеров на местах». Написал её некий А. П. Ланчингтон, которого друзья и знакомые с любовью называют «Уличным фонарём» из-за того, что он, не покладая рук, распространяет свет Божьего Царства на улицах родного города. Засяду за неё, когда Ричард с Чарльзом уйдут.
Они явились ровно в половине восьмого. Бедняга Чарльз окинул меня каким-то полубезумным взглядом.
— Привет, — сказал я. — А я думал, у тебя уже начался новый семестр. Ты что, приболел?
— Господь велел мне не возвращаться в колледж, — отозвался Чарльз. — Он приготовил для меня иное служение на новом месте.
— И где? — участливо поинтересовалась Энн.
Чарльз ответил, что, по всей видимости, ему следует в самое ближайшее время отправиться с миссией на Ближний Восток, потому что Бог совершенно ясно явил на это Свою волю.
— И как же Он это сделал? — мягко спросила Энн.
Чарльз наклонился вперёд, глаза его засияли, и он с жаром проговорил:
— Это-то и есть самое удивительное! Представляете, стоит мне только открыть Библию, как я сразу же натыкаюсь на какие-нибудь слова про евреев или Израиль!
Я чуть было не рассмеялся вслух, но Энн взглядом остановила меня. Ричард уныло повесил голову.
— Чарльз, дорогой, почему тебе так плохо в колледже? — вдруг спросила Энн.
У меня сразу возникло ощущение (как иногда бывает в разговорах с Энн), что каким-то непонятным образом я пропустил самое главное. Разве Чарльз хоть словом обмолвился о том, что ему плохо в колледже?
Когда Чарльз, наконец, немного успокоился и вытер слёзы, выяснилось, что весь прошлый семестр он чувствовал себя таким одиноким и никчёмным грешником, что сейчас готов был на что угодно, только бы не возвращаться.
После того, как мы немного помолились, а Чарльз съел три куска торта и выслушал от Энн немало хороших советов, он сказал, что, наверное, всё же снова поедет учиться.
Ричард ужасно обрадовался. Даже улыбнулся! Как только Энн обо всём догадалась? И почему Чарльз не поговорил с собственной матерью? Ничего не понимаю.
Читать было слишком поздно. Снова долго не мог уснуть, нервно раздумывая про пятницу. Господи, скажи, что` я должен говорить всем этим людям? Я вообще ничего не знаю! Что я им скажу? Что?
Среда, 15 января
Сегодня вечером уселся читать Ланчингтона в надежде получить два-три полезных совета. Книга просто потрясающая! Не знаю, когда этот Ланчингтон успевает есть и спать. Вся его жизнь — сплошная череда поразительных чудес в буквальном смысле слова! Все его встречи, разговоры и дела словно взяты прямо из Нового Завета. Да что там! Если верить этой книжке, то, пожалуй, даже Новый Завет начинает казаться довольно ранней и не слишком удачной репетицией жизни великого Ланчингтона.
Этот человек не знает, что такое сомнение, депрессия, уныние или неудачи. Всякий, кто попадается ему на пути, немедленно обращается к Богу, и ничто, абсолютно ничто не способно сокрушить его дух. Что же до контактного благовестия, то у меня создалось такое впечатление, что стоит Ланчингтону только выйти за порог своего дома, как до того пустая улица вмиг наполняется громадными толпами людей, яростно пихающими друг друга в надежде пробраться к нему поближе, чтобы он поскорее привёл их к покаянию.
Дочитав последнюю страничку, обессилено откинулся на спинку кресла.
С удивлением обнаружил где-то в глубине души слабое, но настойчивое желание дать Ланчингтону хорошего пинка, улучив минутку между чудесами. Решительно отверг это недостойное побуждение как очередное искушение сатаны и набрал номер Леонарда.
— Привет, Леонард, — сказал я. — Вот, хотел рассказать тебе об одной классной книжке про благовестие, которую я только что прочёл. Думаю, что в пятницу мы с тобой должны пойти по стопам этого человека — выступить в вере, будучи облачёнными в духовное всеоружие, заранее зная, что победа уже за нами.
— Ага, давай, — согласился он. — Только может сначала всё-таки заглянем в «Уютный уголок» и пропустим по маленькой для храбрости, а?
Когда я буду писать свою духовную автобиографию, про Тинна там не будет ни одного слова, а если всё-таки будет, то мне явно придётся сделать его поумнее и поприличнее. Вместо того чтобы предлагать мне «пропустить по маленькой», он скажет в ответ: «Аминь, брат! Аллилуйя!»
Четверг, 16 января
Сегодня специально ушёл с работы пораньше, чтобы навестить Билла и Китти Доув, наших любимых стариков из церкви. Когда я пришёл, они сидели у камина и пили чай с рогаликами. Они оба всегда улыбаются так, словно у них внутри приветливо вспыхивает крохотный, лучистый огонёк.
— Ой, Адриан, садись скорее, — засуетилась Китти. — Пока рогалики не остыли.
— Вот тебе и чаёк, — подхватил Билл. —