- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (82) »
путались. — Какой кремень? Маленькая, худенькая…
— А что, по-вашему, железные женщины должны быть обязательно под два метра роста и с плечами, как у мужика?
— Да нет, я так не думаю. Но все равно. У меня сложилось такое впечатление, что она… спокойна. Даже чересчур спокойна. Странно.
— Задала она вам загадку!
— А ведь точно, Вить! — вскрикнул Губарев. — Ты прав!
— Не кричите, а то охранник уже из будки выглядывает.
— Да, в самом деле, что-то я разорался, как павиан. Майор замолчал. Они подошли к будке. Губарев наклонился к окну:
— Кто дежурил третьего ноября? Вы?
— Нет. — Охранник, молодой парень лет двадцати пяти, открыл дверь и вышел к ним навстречу. — Мой напарник. Виктор Кузьмич Моргунов. Он будет завтра.
— Хорошо, — кивнул Губарев. — Вы знали убитого? Лактионова Николая Дмитриевича?
— Я тут недавно. Второй месяц. Еще не всех жильцов хорошо знаю.
Губарев переглянулся с Витькой.
— Забыл взять фотографию убитого, — вспомнил он.
— Может, вернуться? — предложил Витька.
— Не надо. Зайдем завтра.
Косметологическая фирма «Ваш шанс» располагалась на Ленинградском шоссе. Когда Губарев с Витькой приехали туда, контора напоминала растревоженный улей. Сотрудники сгрудились в приемной и о чем-то громко переговаривались. При появлении Губарева и Витьки наступила тишина. Опер из местного отделения Фенякин подошел к ним. — Кабинет опечатан? — спросил Губарев. — Да. Он окинул взглядом сотрудников и вздохнул: — Я буду вызывать вас по одному. Где список работников фирмы? Кто заместитель Лактионова? — Я, — крупная светловолосая женщина лет сорока с небольшим шагнула вперед. — Как вас зовут? — Лазарева Ирина Владимировна. — Очень хорошо. Останьтесь. А остальных попрошу выйти. У Фенякина заверещала рация. — Вызывают. — Будем держать связь, — кивнул ему Губарев, усаживаясь на черный кожаный диван. Витька встал у стены. Приемная была небольшой. Отделана в серебристо-серых тонах. На полу — серо-лиловый ковролин. Рядом с диваном — журнальный столик с рекламными буклетами. И черной круглой пепельницей. Около противоположной стены — рабочее место секретаря. Высокий полукруглый стол, напоминающий стойку в баре. За ним другой стол, пониже, с компьютером. Про себя Губарев так и обозвал это место — секретарская стойка. Приемная соединялась с двумя коридорами, куда выходили двери кабинетов. Допрашивать сотрудников, сидя на диване, было неудобно. Диван был мягким, на нем хотелось откинуться и отдохнуть. — У вас есть стулья? — спросил он Лазареву. — Да. А сколько вам надо? — Три. — Сейчас принесут. Стулья принесли. Губарев расставил их вокруг журнального столика. На расстоянии. А столик отодвинул от дивана. Теперь можно было приступать. Он посмотрел на Лазареву. Она стояла перед ним. На лице были видны следы слез. Она была в халате нежно-бирюзового цвета. Волосы спутались и падали на лицо неровными прядями. Время от времени она откидывала их назад. Заместитель должна быть в курсе всех дел, подумал майор. Правая рука главного. — Присаживайтесь, — указал Губарев на стул. Сам он сел напротив. Витя опустился на диван. — Вы давно работаете с Лактионовым? — Три года. — С момента основания клиники? — Нет. «Ваш шанс» был основан шесть лет назад. — Вы раньше знали Лактионова? — Нет. — Он сам выбрал вас на должность заместителя? — Да. — Каким образом? — Мы встретились с ним на конференции Всероссийской ассоциации хирургов. Познакомились. Разговорились. У нас оказались общие интересы. Он читал мои статьи в специализированных журналах. Ему захотелось со мной работать. Так… все и получилось. — Что вы можете сказать о нем как о специалисте? — Он был талантливым хирургом. Лучшим в своей области! К нему обращались многие звезды кино, театра, эстрады. Вы, наверное, понимаете, что эта тема деликатная. Мы не всегда можем афишировать имена наших клиентов. Врачебная этика… — Так… — Губарев испытующе посмотрел на Лазареву. — А были ли у Николая Дмитриевича неудачные операции? У каждого, даже выдающегося, профессионала случаются ошибки и провалы. — Н-нет, — для большей убедительности Лазарева помотала головой. — Не было такого никогда. Николай Дмитриевич — гений. Второй раз за день Губарев слышал эти слова. Гений без страха и упрека. Памятник самому себе. Хирург мог сделать «не то» лицо, и человек решил отомстить. Вдруг это какая-нибудь звезда, которая ожидала, что станет новой Мэрилин Монро, а увидев результат, пришла в ярость. Люди творческие, они все импульсивные, эмоциональные. — У вас оперировались только известные люди? — Нет. К нам мог обратиться любой человек, располагающий необходимой денежной суммой. Со стороны. Мы никому не отказывали. — У вас дорогая клиника? — Не дешевая. Высококачественные услуги всегда стоят дорого. Можно закурить? — спросила Лазарева. — Пожалуйста. — Он придвинул к ней пепельницу. Лазарева достала из кармана халата пачку «Кэмела» и закурила. — Вы работали каждый день? — Шесть раз в неделю. Четыре дня — с девяти до шести. Два — с одиннадцати до восьми. — Вы хорошо знали Лактионова? — Как — хорошо? — Лазарева пожала плечами. — Отношения между нами были сугубо профессиональными. Вы это хотели узнать? — И она в упор посмотрела на него. — В общем, да. — Губарев решил не церемониться. Не ходить вокруг да около. Да и сама Лазарева представлялась ему женщиной решительной, без предрассудков и условностей. — Были ли у Лактионова любовницы среди сотрудников, точнее, сотрудниц клиники? — Нет. Губарев подумал, что он упорно старается сузить поле своей деятельности, очертить ареал поисков. Но ему это никак не удается. Он чуть было не задал вслух вопрос: почему? Почему у Лактионова не было любовниц в клинике? Но вовремя спохватился. — Вы были в курсе всех дел начальника? — По работе — да. Я так думаю, — поправилась Лазарева. — Но быть в чем-то до конца уверенной… Это точно, подумал про себя Губарев. Она могла и не знать о тайной любовнице шефа. Стал бы он афишировать эту связь? Зачем ему это надо? «Доброжелатели» в момент донесли бы жене! А вдруг у него и правда никого не было? Дина Александровна — интересная женщина. Но, с другой стороны, они все-таки семь лет женаты…. Лактионова могло потянуть на сторону… «Черт его знает, как все было на самом деле, — рассердился на себя Губарев. — Я сижу и гадаю на кофейной гуще! Совсем спятил на старости лет». Однако по опыту своей работы майор знал, что запутанные семейные отношения и наличие левых любовниц часто становятся причиной криминальных разборок со смертельным
Косметологическая фирма «Ваш шанс» располагалась на Ленинградском шоссе. Когда Губарев с Витькой приехали туда, контора напоминала растревоженный улей. Сотрудники сгрудились в приемной и о чем-то громко переговаривались. При появлении Губарева и Витьки наступила тишина. Опер из местного отделения Фенякин подошел к ним. — Кабинет опечатан? — спросил Губарев. — Да. Он окинул взглядом сотрудников и вздохнул: — Я буду вызывать вас по одному. Где список работников фирмы? Кто заместитель Лактионова? — Я, — крупная светловолосая женщина лет сорока с небольшим шагнула вперед. — Как вас зовут? — Лазарева Ирина Владимировна. — Очень хорошо. Останьтесь. А остальных попрошу выйти. У Фенякина заверещала рация. — Вызывают. — Будем держать связь, — кивнул ему Губарев, усаживаясь на черный кожаный диван. Витька встал у стены. Приемная была небольшой. Отделана в серебристо-серых тонах. На полу — серо-лиловый ковролин. Рядом с диваном — журнальный столик с рекламными буклетами. И черной круглой пепельницей. Около противоположной стены — рабочее место секретаря. Высокий полукруглый стол, напоминающий стойку в баре. За ним другой стол, пониже, с компьютером. Про себя Губарев так и обозвал это место — секретарская стойка. Приемная соединялась с двумя коридорами, куда выходили двери кабинетов. Допрашивать сотрудников, сидя на диване, было неудобно. Диван был мягким, на нем хотелось откинуться и отдохнуть. — У вас есть стулья? — спросил он Лазареву. — Да. А сколько вам надо? — Три. — Сейчас принесут. Стулья принесли. Губарев расставил их вокруг журнального столика. На расстоянии. А столик отодвинул от дивана. Теперь можно было приступать. Он посмотрел на Лазареву. Она стояла перед ним. На лице были видны следы слез. Она была в халате нежно-бирюзового цвета. Волосы спутались и падали на лицо неровными прядями. Время от времени она откидывала их назад. Заместитель должна быть в курсе всех дел, подумал майор. Правая рука главного. — Присаживайтесь, — указал Губарев на стул. Сам он сел напротив. Витя опустился на диван. — Вы давно работаете с Лактионовым? — Три года. — С момента основания клиники? — Нет. «Ваш шанс» был основан шесть лет назад. — Вы раньше знали Лактионова? — Нет. — Он сам выбрал вас на должность заместителя? — Да. — Каким образом? — Мы встретились с ним на конференции Всероссийской ассоциации хирургов. Познакомились. Разговорились. У нас оказались общие интересы. Он читал мои статьи в специализированных журналах. Ему захотелось со мной работать. Так… все и получилось. — Что вы можете сказать о нем как о специалисте? — Он был талантливым хирургом. Лучшим в своей области! К нему обращались многие звезды кино, театра, эстрады. Вы, наверное, понимаете, что эта тема деликатная. Мы не всегда можем афишировать имена наших клиентов. Врачебная этика… — Так… — Губарев испытующе посмотрел на Лазареву. — А были ли у Николая Дмитриевича неудачные операции? У каждого, даже выдающегося, профессионала случаются ошибки и провалы. — Н-нет, — для большей убедительности Лазарева помотала головой. — Не было такого никогда. Николай Дмитриевич — гений. Второй раз за день Губарев слышал эти слова. Гений без страха и упрека. Памятник самому себе. Хирург мог сделать «не то» лицо, и человек решил отомстить. Вдруг это какая-нибудь звезда, которая ожидала, что станет новой Мэрилин Монро, а увидев результат, пришла в ярость. Люди творческие, они все импульсивные, эмоциональные. — У вас оперировались только известные люди? — Нет. К нам мог обратиться любой человек, располагающий необходимой денежной суммой. Со стороны. Мы никому не отказывали. — У вас дорогая клиника? — Не дешевая. Высококачественные услуги всегда стоят дорого. Можно закурить? — спросила Лазарева. — Пожалуйста. — Он придвинул к ней пепельницу. Лазарева достала из кармана халата пачку «Кэмела» и закурила. — Вы работали каждый день? — Шесть раз в неделю. Четыре дня — с девяти до шести. Два — с одиннадцати до восьми. — Вы хорошо знали Лактионова? — Как — хорошо? — Лазарева пожала плечами. — Отношения между нами были сугубо профессиональными. Вы это хотели узнать? — И она в упор посмотрела на него. — В общем, да. — Губарев решил не церемониться. Не ходить вокруг да около. Да и сама Лазарева представлялась ему женщиной решительной, без предрассудков и условностей. — Были ли у Лактионова любовницы среди сотрудников, точнее, сотрудниц клиники? — Нет. Губарев подумал, что он упорно старается сузить поле своей деятельности, очертить ареал поисков. Но ему это никак не удается. Он чуть было не задал вслух вопрос: почему? Почему у Лактионова не было любовниц в клинике? Но вовремя спохватился. — Вы были в курсе всех дел начальника? — По работе — да. Я так думаю, — поправилась Лазарева. — Но быть в чем-то до конца уверенной… Это точно, подумал про себя Губарев. Она могла и не знать о тайной любовнице шефа. Стал бы он афишировать эту связь? Зачем ему это надо? «Доброжелатели» в момент донесли бы жене! А вдруг у него и правда никого не было? Дина Александровна — интересная женщина. Но, с другой стороны, они все-таки семь лет женаты…. Лактионова могло потянуть на сторону… «Черт его знает, как все было на самом деле, — рассердился на себя Губарев. — Я сижу и гадаю на кофейной гуще! Совсем спятил на старости лет». Однако по опыту своей работы майор знал, что запутанные семейные отношения и наличие левых любовниц часто становятся причиной криминальных разборок со смертельным
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (82) »