Твери, что в Крыму. А для меня Россия

и Украина до сих пор одно целое… Правда, думаю, уже недолго нам между

ними кочевать осталось…

И словно что-то почувствовав, Олег повернул голову в ту сторону, отку-

да к нам подходила невысокая красивая черноволосая женщина, беремен-

ность которой явственно проглядывала сквозь легкое платье.

– А вот и моя Марго…

Мы посидели еще минут пятнадцать, а потом расстались. Больше

я не встречался с ними, а попросить координаты постеснялся, да и не думал

тогда об этом, честно говоря. Потом, через несколько лет, история эта всплы-

ла в моей памяти, когда я случайно увидел на Истринском водохранилище

чей-то катер, над которым тоже развевался Военно-морской флаг СССР.

И как-то сразу в памяти всплыл рассказ о Гончарове, его плавании и его «по-

следнем линкоре», который, наверное, и на самом деле был последним кора-

558

Часть вторая. Прощальный полет баклана

блем, пронесшим над Индийским океаном флаг, под которым многие из нас

принимали присягу. Флаг когда-то Великого флота, который разделил с ним

свою участь и ушел в прошлое…

Мертвые души

Штаб – совокупность начальства и принадлежа-

щих к какому-либо военному управленью чинов.

В. И. Даль. «Толковый словарь русского языка»

Давным-давно, на заре своей флотской службы, я впервые заступал де-

журным по части. Как полагается, инструктировали меня кроме тех, кто обя-

зан, все, кто мог. Запугали до смерти. Но больше всего стращали меня лич-

ным составом. Строить всех каждые два часа, считать по списку и на пальцах.

Не дай бог, кого-то не будет хватать, сразу боевая тревога по базе! Всех в ру-

жье! Поисковые группы в тундру, офицерский состав по тревоге в казармы!

Мичманов в аэропорт и на все перекрестки! Раздать патроны и провернуть

механизмы вручную! Короче не вахта, а Страшный суд. А если учесть, что

мое дежурство было с субботы на воскресенье, как и полагается молодому

лейтенанту в первый месяц службы, то на развод я шел с повышенным дав-

лением и вздрагивал при виде каждого матроса. На разводе мою и без того

повышенную бдительность подстегнули еще разок, да так, что я был готов

броситься на любого моряка с кортиком, если он только намекнет на попыт-

ку выйти из казармы.

Вечер прошел спокойно. Матросы, видя чрезмерную взвинченность мо-

лодого дежурного по части, вели себя на удивление хорошо, из казармы без

моего личного разрешения не выскакивали и даже возвращались обратно

точно в срок. Я начал постепенно успокаиваться и даже позволил себе при-

сесть на пять минут попить чайку. Однако вечерняя проверка повергла меня

в шок! В строю, стоявшем передо мной, не хватало пяти человек! Всех моря-

ков в лицо я еще не знал, поэтому проверку производил, выводя поочередно

матросов из строя с зачитыванием их фамилии. Затем вычеркнул из остав-

шегося списка всех, кто остался на вахте на корабле. Потом – фамилии ма-

тросов, откомандированных в другие экипажи. Но пяти все равно не хвата-

ло! И вот тогда во мне проснулся нашпигованный инструкциями перепуган-

ный лейтенант.

Я, ни на кого не обращая внимания, хотя потом оказалось, что напрасно,

произвел в ураганном темпе все действия согласно уставу Внутренней служ-

бы и оставленным мне целеуказаниям. Через пять минут дежурный по диви-

зии знал, что у меня пропали люди, через семь минут я разбудил командира

по телефону, а через десять оповестил командиров боевых частей и комен-

датуру. Заварил кашу, насколько смог. Военный человек поймет, что после-

довало за этим. И вот, когда кавалькада командиров и начальников приска-

кала в казарму в полной боевой готовности рвать и метать всех попадающих-

ся под руки, выяснилось, что шумиха выеденного яйца не стоит. А виновата

во всем моя юношеская неосведомленность и полное отсутствие опыта в по-

559

П. Ефремов. Стоп дуть!

вседневной флотской жизни. Пять матросов, из-за которых я поднял весь

сыр-бор, просто-напросто числились в нашем экипаже, а служили в штабе

дивизии. Один писарем, другой шофером, третий еще черт знает кем. Вы-

яснив, в чем дело, начальство сначала похвалило меня за бдительность, за-

тем обматерило за тупость, после чего обложило моего командира за то, что

я не знаю элементарных вещей, и отбыло. Командир перекурил в своем ка-

бинете, вызвал меня, размазал по стенам и тоже уехал спать домой. Когда

в понедельник я рассказывал в кругу офицеров о событиях выходного дня,

мой наставник, «пятнадцатилетний» капитан Владимир Маркович Квасов

глубокомысленно изрек:

– Лейтенант, Гоголя читал? Так вот, знакомься, юноша, с королевством

мертвых душ! Старина Гоголь тут рядом не валялся!

Мой покойный отец, тоже бывший подводник, перед тем как я впервые

ехал на Север в офицерском чине, сказал мне: «Страшнее всего не море,

оно суровое, но не подлое. Страшнее стихии береговые «противолодочные»

силы. Тылы, штабы, отделы».

В этом мне, да и, наверное, всем служившим, приходилось убеждать-

ся не раз. Все без исключения береговые службы флота – это организации

с искривленным восприятием действительности. По идее, они существуют

для того, чтобы сравнительно немногочисленный плавсостав не имел ника-

ких проблем, уходя и приходя из плавания. На самом же деле все обстоит

с точностью до наоборот. Берег убежден, что подводники ходят в море с един-

ственной целью: для их блага. Вот и получается: не они для нас, а мы для них.

Так и происходит в действительности. Перед походом подводники, высунув

язык, носятся по всем довольствующим органам, выпрашивая даже не лиш-

нее, а положенное по всем нормам, а там их встречают лоснящиеся от осо-

знания собственной значимости краснопогонные «противолодочники». Они

вальяжно отмахиваются от надоедливых представителей плавсостава,