вряд ли даже Быстрорук вправе отдавать приказы Анарису ахриш-Эсабиану, сыну и наследнику Джеррода Эсабиана.

Тат посмотрела на свои маленькие, короткопалые руки, лежащие на пульте. Моб и Хестик любят пошутить, пока Быстрорук спит, – чем злее шутка, тем лучше; и если бы они не убедились, что с чистюлями можно вытворять все что угодно, они переключились бы на других, вроде Тат, слишком слабых, чтобы защитить себя или найти себе заступника. Тат, самая маленькая из всего экипажа, заново ощутила двойственность своего положения на мостике: здесь ее кузены ей ничем не помогут.

– Давайте поглядим, что будет дальше, – сказала Моб, оскалив свои драконовские зубы, и экран показал то, что имиджеры снимали в текущий момент.

Чистюли поднялись и кое-как привели себя в порядок с помощью того скудного белья, которое им выдавал Быстрорук. Большой старикан склонился над маленькой женщиной, пытаясь забинтовать ей руку полосками, оторванными от простыни.

Внезапно все они уставились в одну точку, тревожно замерев. Одни скривились в отвращении, другие остались невозмутимыми. Моб, протянув руку к пульту Сандайвер, снова отключила гравиторы, и в комнату хлынуло омерзительное бурое вещество.

Кедр Файв так и взвыл, молотя по спинке кресла.

– Ты заткнула им нужник!

Стены затряслись от нового взрыва хохота. «Может, проклятые должарианцы тоже смотрят на это и смеются», – подумала Тат. Никто не знал точно, как они запрограммировали имиджеры; все полагали, что Моррийон за ними шпионит, но не знали, до какой степени. Поднявшись на борт, он чуть ли не первым делом зарезервировал огромный блок корабельных компьютеров для личного пользования, и никто пока не сумел взломать его код. Тат постоянно работала над этим по приказу Быстрорука, который хотел знать, какие из функций корабля контролируются должарианцами.

«Ты бори, – заявил ей Быстрорук, – и здорово сечешь в системотехнике. Давай-ка расколи этого поганого зин-червяка».

Тат только кивнула в ответ, не сказав, что Моррийон принадлежит к Последнему Поколению. Тот, кто пережил селекцию, чистки и жестокую муштру, которую проходят, чтобы служить потом должарским господам, сечет в системотехнике на порядок лучше, чем она.

Снова взглянув на экран, она отвела глаза. Желчь подступила к ее горлу: легко представить, как воняет сейчас в той комнате.

Позади нее Хестик корчился в судорогах, Сандайвер вытирала глаза, а Кедр Файв и Моб упивались каждой отвратительной деталью. Они до того увлеклись, что не слышали шипения двери и тяжелой поступи вошедших.

Тат съежилась с бьющимся сердцем. Ее отец бежал с Бори, когда она была еще маленькая, как раз перед тем, как панархисты одержали победу над Эсабианом, но она до сих пор испытывала ужас при виде должарианца; а сейчас на мостик вошли двое громадных, одетых в черное тарканцев из личной охраны Анариса.

Настала тишина. На Кедра Файва напала икота, а тарканцы двинулись к Моб.

Она вскочила, оскалив зубы и выхватив нож, но тарканец отбил ее руку в сторону и сгреб Моб за грудки. При всей ее величине он легко оторвал ее от пола, а второй в это время схватил за руку Сандайвер.

– Да иду, иду, – сказала она, поднимаясь. – Какие проблемы?

Тарканцы молчали. Тат не была даже уверена, понимают ли они уни. Так, молча, они и вышли, клацая сапогами по палубе, – один тащил задыхающуюся, сыплющую руганью Моб, другой тянул за собой Сандайвер несколько быстрее, чем ей было желательно.

Дверь за ними закрылась, и на видеоэкране стало видно, что гравиторы включились снова, и Тат заметила, что на пульте Сандайвер зажегся соответствующий зеленый огонек. «Интересно, – подумала она. – Значит, я была права: они имеют доступ к корабельным функциям». Она продолжала думать над этим, глядя, как несколько должарианцев в сером выводят заключенных из загаженной комнаты.

Миг спустя на экране появились тарканцы. Моб поникла, не подавая признаков жизни, и кровь струилась у нее изо рта. Волосы Сандайвер стояли дыбом вокруг лица, которое даже злость не лишала красоты. Она даже умудрилась принять вызывающую позу. Тут в отсек без предупреждения вошел сам Анарис, еще выше ростом, чем тарканцы, с лицом, точно у скульптуры какого-нибудь древнего короля-воителя. Тат съежилась еще больше, хотя видела его только на экране.

– Заключенные должны прибыть на Геенну живыми и невредимыми, – сказал он на своем неправдоподобно чистом уни. Он говорил в точности как чистюли. С легкой улыбкой он кивнул на тряпки и щетки, сваленные на пол солдатом в серой форме. – Когда помещение снова станет обитаемым, мы продолжим обсуждение этого вопроса.

Тарканцы отпустили женщин и вышли, закрыв за собой дверь. Сандайвер скрючилась в приступе рвоты. Моб привалилась к столу, не обращая внимания на зеленовато-коричневую жижу, в которой сидела.

Хестик хотел выключить экран – и не смог.

Оставшиеся на мостке переглянулись и в полном молчании стали смотреть, как обе женщины принялись за уборку – другие склонились над своими пультами, чтобы этого не видеть.

* * *

Моррийон убрал звук на мониторе, подключенном к мостику, – пусть теперь ждет своей очереди. На своем личном экране он с удовольствием наблюдал, как драко и ее подружка соскребают дерьмо со стен, и подумывал, не запустить ли вирус в систему тианьги – пусть время от времени подает им в каюты гнилостный запашок, чтобы помнили.

Он с сожалением отказался от этой идеи и занес весь процесс уборки в свой личный файл. Мысль, конечно, заманчивая, но потом они заставят каких-нибудь бедолаг поменяться с ними каютами; он охотно бы выкинул в космос всю рифтерскую сволочь с этого корабля, но некоторые из них куда хуже других.

Он никогда бы не достиг таких высот, если бы работал грубо. Довольно будет и того, что они найдут в системе этот закодированный файл – они будут знать, что в нем содержится, как и то, что Моррийон в любое время может показать это по гиперсвязи. Это подрежет драконихе крылья: быть опозоренным публично для драко хуже смерти.

Что до этой паршивки с серебряными волосами... Он забарабанил ногтями по краю пульта, с обновленной яростью вспоминая, что вытворяли с ним эти рифтерши. Он знал, что это она побрызгала клерметом стену в ногах его койки, а потом подключила это место к энергосети. Он пошевелил ногами в башмаках: ожоги все еще болели. И она с тем прыщавым гадом, навигатором Хестиком, запустила пласфага в его тианьги, отчего его простыни превратились в мерзкую розовую слизь.

Но между рифтерами нет единства. Моррийон, улыбаясь, зашагал по каюте. Разумеется, он никогда не скажет Анарису об этой тихой войне: на что это