рук правосудия! — Себя и в первую очередь Администрацию Президента. Убирайтесь отсюда добровольно, пока эти дикари, — он кивнул на топчущегося в отдалении Когтя, — не взяли вас в плен. Или не порезали вас на бифштексы себе на ужин.

— Попробуйте лучше арестовать Клавдия, — посоветовал я, наблюдая за сменой выражений на лице инспектора. Не сумел «пес» в такой момент спрятать эмоции, хотя и видно, что не слаб — с голодной досады по поводу моей недоступности на охотничий прищур с оттенком недоверия при мысли о возможности заполучить Клавдия. Еще пуще я потешался заряду испепеляющей ненависти, посланному в меня беглым взглядом наследника.

— Вряд ли вы отыщете Клавдия в этих трущобах, — уронил Левински, на сей раз уже тоном скрытой угрозы. Роль наследника, похоже, постепенно вытеснялась в нем более привычной ролью крестного папы — обстановочка-то боевая, и у Гарри тоже срабатывает рефлекс.

Быстрый вопросительный взгляд Гора перекинулся с Левински обратно на меня — инспектор явно не доверял информации, изображавшей Клавдия потерявшимся в трущобах.

— Он только недавно отсюда вышел, — любезно сообщил я инспектору. Тот переглянулся с Каменским, после чего они, не сказав нам больше ни слова, развернулись и в согласном молчании, не забыв третьего, покинули поле несостоявшегося, но все равно проигранного ими боя.

А я обратился к двум своим оставшимся собеседникам:

— Ну так что, господа? Будем сотрудничать? Они тянули паузу. Нелегко им все-таки было, беднягам, пойти на соглашение с изгоем, да еще на его условиях. Пусть оно и в таком виде сулит им небывалые прибыли, и главное — обещает первоочередной талон на личное бессмертие, но ударить по рукам с ронином… Впрочем, я не собирался подавать им руки.

Посмотрев на их физиономии — вдумчивую на экране Мурзанева и уже откровенно кислую во плоти Левински — я просто констатировал:

— Значит, договорились. А теперь обговорим детали…

* * *

Когда Гор вернулся под купол спорткомплекса — на сей раз в одиночестве, — Край все еще был на арене. Остальные только что прошли мимо Гора к своим машинам: Левински среди своих «быков» — как бы невзначай отвернувшись, а телеком — уже, естественно, без изображения Мурзанева, просто в выключенном виде — покоился на руках у своего «хранителя».

Увидев инспектора, Край только хмыкнул неопределенно, даже обидно, но промолчал.

— Клавдий мертв, — сообщил Гор. — Голова полностью размозжена о каменный бордюр.

Край склонил лицо, доставая сигарету:

— Так вы вернулись, чтобы порадовать меня этим известием?.. Я это знал и так. Грязный Гарри не мог оставить в живых такого свидетеля.

Гор молчал. Он не мог сказать, почему вернулся. Ответ на это знала рыба на полу. Очевидно, его знала только смерть.

— А ведь я сильно ошибся в вас, Край. Или Бессон? Не знаю, что вам теперь привычнее. Я-то все это время считал вас пешкой в чужой игре, а вы оказались ферзем… — Инспектор вымученно вздохнул. — Со мной такие вещи случаются очень и очень редко, смею вас заверить. — И Гор засунул руки глубоко в карманы, словно опасаясь, что они его выдадут.

Край ухмылялся, выпуская дым. Гор ожидал, что он вот-вот уйдет, но тот, пыхнув в очередной раз, вдруг сказал:

— Знаете что, инспектор? А вы мне нравитесь. Похоже, что вы единственный порядочный человек из всей этой своры гончих. — И добавил так просто, как будто предлагал партию в бридж: — Хотите стать бессмертным?

Гор ответил не сразу — только теперь он по-настоящему понял, почему сюда вернулся. Бессмертие. Каверзная сказка, бередившая души бесчисленных поколений, в которую по-настоящему верят только безумные ученые и маленькие дети. И он, серьезный, уже далеко не молодой человек, проводил дни и ночи практически в погоне за этой глупой мечтой, до последнего не позволяя себе поверить…

— Другим это скоро будет стоить бешеных денег, — заметил Край. — И большинство из них, само собой, будут подлецами.

Если бы Гор еще сомневался, это, что и говорить, был неплохой аргумент в пользу именно его, Гора, вечной жизни.

Ну что, согласны? — Теперь Край стал серьезен. Перед Гором стоял преступник, убийца, наперекор интересам самых могущественных людей и организаций этого мира сумевший присвоить себе все права на гения и на его уникальный аппарат. Ронин. Изгой, сумевший стать бессмертным. И такой человек предлагал инспектору Администрации по особо важным делам, по сути дела, партнерство. Даже в какой-то мере братство.

— Да, — сказал Гор. — Да. Я согласен.