Смешно, да, в памяти идут дожди давно прошедших лет.

Меня прервал странный звук. Я прислушалась. Так и есть, урчало в животе. Потом снова раздался этот звук, но уже со стороны. Мы переглянулись и рассмеялись…

— И все же, почему ты мне написала. Столько лет молчала. И вдруг. Почему именно сейчас? Не в прошлом году, не еще через пять лет. Почему сейчас? — вернувшись из ближайшего магазина, она быстро и ловко накрывала на стол, нарезая, заправляя, откупоривая.

Я сидела за столом, приодевшись по такому случаю.

— Ты будешь смеяться, полгода назад в меня влюбилась лесбиянка.

— Да что ты говоришь? — саркастически хмыкнула она, — Где ты ее нашла, в вашей тмутаракани?

— Ну, живу же я в нашей тмутаракани. Почему ты считаешь, что я одна такая на весь город?

Она замерла, положила нож на стол, присела.

— И кто она? — спросила бесцветным голосом, разглядывая свои руки.

— Не знаю. Она меня нашла в Интернете.

— Не поняла? Так вы знакомы или нет?

— Заочно. Мы знаем друг друга только по никам. Знакомы ли. Не знаю. Я знаю, что она женского пола, что ей двадцать лет, что учится в институте. Будущий филолог. Все. В интернете ни в чем нельзя быть уверенным. Каждый ведь лепит из себя какой-то образ, и мы имеем дело не с людьми, а их образами, ими самими и созданными.

— Так откуда ты узнала, что она тебя любит?

— Она сама сказала.

— А ты ее?

Я посмотрела ей в лицо.

— Радость моя, ну о чем ты говоришь, это же виртуал.

— Ну и как это происходит — виртуальная любовь?

Я засмеялась:

— Мы встретились в чате на совершенно невинном сайте, почти детском, он фантастическому сериалу посвящен. Разговорились, потом обменялись аськами. Ну и покатилось, как ты говоришь. С моей стороны не было, ничего кроме изумления, а она… может быть, девочка со скуки играла… кто знает.

— И во что вы играли?

Наступила пауза. Я молча рассматривала ее закаменевшее лицо.

— Или ревнуешь? — спросила я тихо, — Просто, если бы не эта девочка, я бы не то, что приезжать, я бы писать не стала, — добавила я.

— Ты что, говорила с ней обо мне? Мне надо сказать ей спасибо? — криво усмехнулась она.

— Нет, я не говорила с ней о тебе. Выслушай меня. Я годы жила, и сама от себя шарахалась, как черт от ладана, не понимая, что со мной происходит. Ведь это ненормально, говорила я себе, если меня, обыкновенную женщину, вполне довольную своим женским естеством, совершенно не интересуют мужчины. Я боялась, я не могла посмотреть честно сама себе в лицо и сказать — я люблю женщину, не говоря уж о том, чтобы продолжить эту мысль — и хочу ею обладать. А эта девочка сказала мне, что любит меня, что мечтает заняться сексом со мной и готова на все ради этого. И мир не вздрогнул! Она помогла мне понять — нечего бояться такой любви. Ничего не меняется от того, что я, женщина, люблю другую женщину, а не мужчину, это, все то же самое вечное как мир чувство, это любовь, понимаешь, это — лю-бовь! Я вдруг устала жить в своем рассудочном мире, где главное слово — нельзя, я вдруг поняла насколько прекрасна безрассудность, с ее беспечным — я так хочу… У меня словно пелена с глаз спала…

16 сентября не важно какого года

За ночь на землю опустился легкий туман, иней посеребрил траву, но солнце уже вставало над городом и все предвещало хороший день. Сосны в парке напротив моего дома проступали сквозь завесу тумана нечеткими контурами, как на японских акварелях. Я стояла на лоджии с чашкой кофе у раскрытого окна и любовалась на этот вид, в ожидании когда солнце поднимется выше, прогреет осенний, начавший уже остывать, мир и рассеет романтическую дымку. Пять часов утра, первый день отпуска. Я потянула носом холодный воздух. В принципе, мне нравятся осенние отпуска. Все позади — зимняя усталость, сумасшествие весны, бодрая деятельность короткого северного лета, и наступает холодная, рассудочная ясность осени. Замечательное время, когда уже ничего не ждешь, все что планировала состоялось или определилось, ты не питаешь никаких иллюзий и спокойно отдыхаешь в ожидании первого снега.

В доме было непривычно пусто и чисто после хаоса сборов в дорогу. Я уже погрузила сумки в багажник машины, которая отполированная до блеска, с баком залитым под самое некуда, щеголяла новым бампером возле моего подъезда в ожидании дороги. Последние приготовления, я кипятила воду и заливала ее в большой китайский термос. Все было позади — и ожидание ответа на мое первое письмо, когда внутри, с каждым днем все сильнее, больнее, натягивалась тонкая струна, и было неясно, есть ли предел у этой пытки, и ее вежливо-сдержанный ответ, обо всем и ни о чем, который я читала, перечитывала, а в душе ни чувств, ни мыслей, одна усталость. Переписка налаживалась тяжело. Мы словно танцевали некий ритуальный танец, мучительно медленно двигаясь, пристально вглядываясь друг в друга. Мы осторожно плели паутину взаимоотношений, тщательно составляя фразы, робко пробуя шутить. Перелом наступил совершенно неожиданно в конце лета, когда я получила письмо весь смысл которого сводился к одному — приезжай, я не могу без тебя, приезжай, я… хочу тебя. Я бесцельно металась тогда по квартире, потом замерла, скорчившись на ковре в прихожей, привалившись спиной к входной двери. Только проведя рукой по лицу, я поняла что плачу. Следующие три недели прошли в выколачивании из шефа, путем угроз, шантажа и грубой лести, законного очередного отпуска, вне очереди и вне закона…

Преодолевая ночную немоту, утро наполнялось негромким посвистом синиц, хлопками подъездных дверей, шумом проезжающих машин. Туман рассеялся, я вылила последние капли кипятка, закрутила крышку термоса, окинула взгядом на прощание квартиру. Все, пора в дорогу…

Когда я наконец-то вырвалась из городских закоулков на трассу, я засмеялась, покрутилась в кресле, устраиваясь удобнее и проорала самой себе, от избытка чувств, песню времен своей дворовой молодости:

Земная неизвестна нам тоска

Под флагом со скрещенными костями!

И никогда мы не умрем, пока — Ха-ха! -

Качаются светила над снастями!

Парень из встречной Нивы развеселился от вида поющей за рулем дамы, просигналил мне, я в ответ ударила кулаком по кнопке сигнала. Машину я чувствовала как продолжение собственного тела, в душе поднималось казалось давно забытое чувство наслаждения азартом гонки. Глядя на горизонт я плавно вдавила педаль газа в пол. Больше я не видела преград между мной и той, которую любила всю жизнь.

3 октября того же года

Уважаемая…… пишет вам сестра….. Прошу прощения, но я была вынуждена прочитать ваше гневное послание, адресованное моей сестре. Не