одной группы людей к другой.

— Мы должны сообщить полиции то, что видели, — хрипло прошептала Маргарет.

— Ну, много-то мы не видели.

— И тем не менее это наш долг.

— Хорошо, я пойду, а ты оставайся здесь.

Я пересек улицу. На противоположной стороне меня остановил полицейский в форме.

— Если то, что я слышал об убийстве, правда, полагаю, могу кое-что сообщить полиции. Что, в самом деле кого-то убили?

— Миссис Гамильтон. А вы кто, сэр?

— Я — доктор Эрвин Маккей. Живу вон в том доме напротив.

Он провел меня к дому, попросил обождать у входной двери, а сам вошел внутрь. Вскоре он вышел в сопровождении очень крупного мужчины в шляпе с широкими опущенными вниз полями.

— Это доктор Маккей, — представил меня полисмен и направился к месту своего дежурства на тротуаре.

— Детектив Брин. — Мужчина протянул мне руку. Пожав ее, я сообщил ему о телевизионном технике и о неожиданном возвращении домой Арнольда Гамильтона.

— Да, мы это знаем, — сказал детектив. Он посасывал свою изогнутую трубку с таким же удовольствием, с каким ребенок сосет леденец.

— Мистер Гамильтон сообщил нам об этом. Однако он не знает ни имени этого техника, ни в какой фирме тот служит.

— Риверсайдское бюро по ремонту и обслуживанию телевизоров.

— Очень вам благодарен, мистер Маккей. Ваша информация избавляет нас от многих хлопот.

— Рад, что смог вам помочь, — ответил я. Но уходить не собирался. Поднеся спичку к трубке, детектив лениво меня изучал. На нас глазела уже вся улица. Я почувствовал себя неловко и, набрав воздуху, спросил:

— Он сознался?

— Мистер Гамильтон? Нет. Говорит, что это дело рук телевизионщика.

— Прошел приблизительно час после того, как тот уехал, прежде чем прибыла полиция. Вам это известно?

— Нет, мы этого не знали. Очень интересно. — Он кивнул. — Вы не пройдете со мной, мистер Маккей?

Я понятия не имел, что ему нужно от меня, но, разумеется, последовал за ним.

Внизу в доме был просторный холл. Через открытую дверь налево я увидел комнату, обставленную как кабинет. Телевизор стоял у стены. У противоположной стены на софе сидел Арнольд Гамильтон, обхватив голову руками. Его редкие волосы были зачесаны набок с тем, чтобы прикрыть изрядную плешь, и это, на мой взгляд, придавало ему еще более жалкий вид. Он не поднял головы. Около него молча стоял детектив.

Мы прошли через холл прямо в спальню. В ней находились трое полицейских в штатском и один в форме. И Норма Гамильтон.

Она лежала в какой-то неестественной, даже гротескной позе. Одна ее рука обвилась вокруг переднего столбика кровати. Тело висело так, что лишь туфли касались пола. Голова и лицо были в крови. Ею был запачкан и бежевый ковер. Рядом с ее правой рукой лежало орудие убийства, по крайней мере такой вывод сделал я на основании того, что на нем виднелась кровь. Это была изящная белая керамическая ваза для цветов. Единственная аура, окружавшая Норму теперь, была аура смерти.

— Следователь уже едет сюда, — сообщил мне Брин. — Но нам нужен врач. Мы послали за доктором Морганштерном, который обычно проводит у нас освидетельствование трупов, но он сейчас на вызове. Буду вам очень признателен, доктор Маккей, если вы проведете предварительный осмотр с тем, чтобы установить, когда наступила смерть. Это очень для нас важно, как вы пони…

— Но я ведь не врач, — прервал я его.

— Не врач?

— Я — дантист.

Кто-то в комнате негромко рассмеялся.

— Понятно, — ответил Брин, стараясь выглядеть не очень глупо. — Извините, что потревожил вас.

Он проводил меня из дома. Проходя мимо комнаты, где стоял телевизор, я еще раз взглянул на Арнольда Гамильтона, сидевшего на софе. Он поднял голову, но, думаю, ничего не видел. Брин открыл входную дверь и сказал:

— Мне хотелось бы позднее побеседовать с вами и вашей супругой, доктор Маккей. — После чего закрыл за мной дверь.

Когда я вышел на улицу, вокруг меня столпились соседи. Я рассказал им, что видел, и направился домой. Маргарет я застал на веранде в кресле-качалке.

— Мы должны были что-то сделать, — сказала она.

— Что же, например?

— Не знаю, но чувствую, что мы могли бы спасти ее, — Маргарет была очень бледна. В такие минуты она выглядела на свои сорок с хвостиком. — Я буквально кожей своей почувствовала, что что-то случится. А ты высмеял меня.

— Ты так говоришь, будто считаешь, что я виноват.

Маргарет молчала. Она тихонько качалась в своем кресле, а я мерил веранду шагами. Как и все прочие соседи, мы наблюдали за тем, что происходит напротив. Машины подъезжали к дому и отъезжали, а потом из одной из полицейских машин, остановившейся у обочины, вылез телевизионный техник. Теперь он был в легком светло-коричневом поплиновом пиджаке, так что мускулов его не было видно. Он задержатся на тротуаре, изумленно глядя на собравшуюся толпу. Один из двух детективов, доставивших его сюда, тронул его за плечо, и они направились к дому.

— Это его вина, что Арнольд убил Норму, — сказала Маргарет. — А ему за это ничего не будет. — Она фыркнула. Эту ее привычку я терпеть не мог. — Хотя, разумеется, человек, который виноват по-настоящему, уже наказан.

— Как легко ты выносишь свои суждения.

— А ты и сейчас пытаешься найти ей оправдание, — обвиняющим тоном произнесла она.

— Я недостаточно знаком с обстоятельствами, чтобы оправдывать или не оправдывать кого бы то ни было. Но я видел, что с ней сделали. Поимей же жалость, Маргарет.

Она взглянула на меня со своего кресла, и мы отвернулись друг от друга.

А день все тянулся. Из дома вышел телевизионный техник в сопровождении одного из детективов, они сели в машину и уехали. Вскоре появился Арнольд Гамильтон, по бокам шли два детектива. Вся улица смолкла. В воздухе повисла похоронная тишина. Арнольд Гамильтон шел между детективами, словно не замечая ни их, ни разом замолкнувших соседей. Все трое сели в один из полицейских «седанов», и, когда они отъезжали, улица, как по мановению волшебной палочки, вновь загудела.

Потом улицу пересек Брин. Он поднялся на веранду, и я представил его Маргарет. Она кивнула ему, не переставая качаться в своем кресле. Брин неторопливо уселся на перила веранды и начал набивать свою трубку.

— Ну что, кто-нибудь из них сознался? — вырвалось у меня.

Его спокойные глаза изучающе посмотрели на меня поверх горящей спички.

— Нет. — Он принялся раскуривать трубку, а потом произнес: — Миссис Маккей, ваш муж сказал мне, что вы часто замечали грузовичок телетехника, припаркованным у дома Гамильтонов.

— Не помню, как часто. Раз в несколько дней, полагаю. Быть может, он приезжал и в другие дни, когда меня не