носились за мячом. Их вопли и крики тренеров эхом отдавались от блестящих кирпичных стен. Некоторые из игроков были в корсетах, ноги других были затянуты в ярко–голубые эластичные трико, но ни хлопок, ни синтетика не могли скрыть обвисшие мышцы. В самые впечатляющие доспехи был облачен Клайв Хоул. Он изображал бомбардира, скрывающегося за двумя нападающими и оттягивающего на себя защитников, но на самом деле он был просто пожилым человеком, неуклюже бегающим по полю.

Татем и Черри сидели за боковой линией, наблюдая за игрой. На Татеме была надета футбольная форма.

— Только подумать, руководители всех главных телевизионных каналов и студий страны, — заметил он. — Интересно, что они о себе думают?

— Наверно, считают, что выглядят вполне прилично, — ответила Черри, — ну не то чтобы настолько замечательно, как в дни своей молодости, но вполне достойно. Думают, что по крайней мере держат себя в форме. А это означает, что до тех пор, пока они будут держать себя в форме и будут играть в футбол, смерть им не грозит. Они ведь играют не друг с другом, а со смертью.

Но Татем ее не слушал.

— И ты думаешь, это подходящее место для того, чтобы заставить его поговорить?

— Ему будет некуда деться, если ты окажешься на поле вместе с ним.

— Откуда ты знаешь, что мне удастся войти в игру?

Черри рассмеялась:

— Ты только посмотри на них. Могу поклясться, что через пять минут кто–нибудь из них получит травму.

И Татем наконец произнес то, о чем только и мог думать в течение нескольких последних месяцев:

— Странно, почему он ничего не может решить?

— Потому что до тех пор, пока решение не принято, он не может ошибиться. Его никто не сможет обвинить в принятии ошибочного решения, поэтому он вообще ничего не решает.

— Но он так боролся за это место, помнишь все эти слухи о Тони Клиффе, который должен был получить эту должность? А теперь Клайв как собака на сене… Нет, ему, конечно, нравится его работа, она ему так нравится, что он не хочет ничего делать, чтобы не дай бог не лишиться ее. И еще одна пикантная подробность: он очень боится кому–нибудь не понравиться. Он никому не хочет отказывать, чтобы никого не огорчать.

— И при этом все его на дух не переносят!

— Но он же об этом не знает — все продолжают ему улыбаться в надежде, что он даст зеленый свет их программам…

В этот момент один из толстых лысых игроков сделал немыслимый рывок к мячу, и откуда–то из его паха раздался такой треск, который услышали, наверное, во всем Ислингтоне. Воя от боли, он рухнул на зеленое покрытие, и врачи вынесли его с поля.

— Ну вот, — удовлетворенно заметила Черри. — Пол Фейнберг, глава Лондонского телевидения и обладатель премии Кристофера Рива за самостоятельно причиненную себе спортивную травму.

Татем поднялся и подошел к краю поля.

— Э‑э… вам не нужен еще один игрок? — поинтересовался он. Среди игравших было несколько сотрудников Би–би–си, которые знали его, и Клайв Хоул не успел еще и рта раскрыть, как они согласились, приняв его за своего.

Татем трусцой выбежал на поле и занял то же положение защитника, на месте которого играл пострадавший. Через некоторое время Клайв получил мяч и ринулся к воротам, позабыв о том, что там его поджидает Татем. Тот мастерски заблокировал ему проход, не отнимая мяч, но и не давая пройти дальше. Клайв было попробовал отдать мяч своему товарищу по команде, но Татем отпасовал его обратно.

— Клайв, мне надо поговорить с тобой о «Сальном спокойствии», — прошептал он ему на ухо.

— Разве мы не можем обсудить это на работе? — выдохнул Клайв.

— Я пытался это сделать, но ты выскочил в окно… И теперь я хочу, чтобы ты прямо сейчас принял решение — запускаем мы его или нет.

Взгляд Клайва выражал полный ужас. Забыв о мяче, он очертя голову бросился на стену и без чувств рухнул на пол. Татем с озлобленным видом уставился на то, как собираются игроки вокруг бездыханного тела Клайва. Черри встала со своего места и сняла пальто, под которым тоже оказалась футбольная форма.

— Похоже, ребята, вам нужен еще один игрок, — промолвила она.

6

Татем и Черри получили приглашение на обед от своих друзей Виктории и Майлза. Виктория была визажисткой, а Майлз художником–декоратором на Би–би–си. Они нажали кнопку домофона, и дверь с дребезжанием открылась. В голосе Виктории слышались какие–то плаксивые нотки, но с этими домофонами такое случается — они всегда искажают звуки.

Татем и Черри поднялись по лестнице и постучали в дверь. Та отворилась, и голая Виктория с рыданиями бросилась в объятия Татема. Татем попытался ее утешить, не прикасаясь руками к различным частям ее тела, в результате чего дело кончилось тем, что он начал гладить ее внутренней стороной предплечий, усердно выпячивая при этом зад, чтобы не тереться пахом о треугольник ее густых черных лонных волос.

— Вик, Вик, что случилось? — повторял он, но рыдания не давали ей произнести ни слова.

За ее обворожительным обнаженным плечом просматривалась квартира. Все было выдержано в черных тонах: черными были не только стены, но и мебель, вазы, цветы, картины, афиши, телевизор, пальто, висящие на вешалке, — в общем, всё.

— Так вы занимались декором, Вик? — спросил Татем.

Этот вопрос словно пробудил у Виктории дар речи.

— Это Майлз. Он потратил несколько месяцев, чтобы сделать декорации к этой постановке. А потом Клайв Хоул… он сказал, что хочет внести изменения в сценарий, типа чтобы главной героиней была собака, а не женщина, и чтобы все происходило не в Барнсли, а в Финляндии… ну и всякое такое. Поэтому Майлз вчера вернулся домой и сделал это, а теперь он в психушке и… О господи.

Из ванной с диким лаем выскочила большая черная собака.

— До вчерашнего дня он был далматинцем… — всхлипнула Виктория.

7

Клайв Хоул в сопровождении большой группы туристов двигался по длинному подземному коридору Телецентра.

— А это одна из наших новых цифровых монтажных, — пояснил он, указывая на одну из дверей. — Каждая машина содержит тысячу гигабайтов памяти и может осуществлять до десяти миллионов операций в секунду. Не хотите заглянуть внутрь?

— Нет–нет, мистер Хоул, вы и так уже потратили на нас уйму времени, — скороговоркой произнесла какая–то испанка. — Знакомство с главой сценарного отдела само по себе является потрясающим событием, Уолт Дисней Младший уж точно не стал бы водить нас по Диснейленду, по крайней мере не стал бы тратить на нас три часа…

— Это не составило мне никакого труда. Очень важно, чтобы налогоплательщики знали о