глядя куда-то в пространство, и все еще полностью не переварив произошедшее.

— Уже поздно, ваше величество, а завтра предстоит много дел. — подал голос советник, — Желаете ли пойти в малую опочивальню, или подготовить опочивальню старого короля?…

— М… малую… — едва сумел выдавить из себя Олаф, и тут на него, наконец, нахлынуло понимание всего, что с ним произошло.

Еще пару часов назад он сидел и пил пиво с Карлом-Жлобом, а сейчас сидит на троне Мнморта, на его голове корона, а личный советник спрашивает хочет ли он, король Олаф Глупый, пойти спать, чтобы завтра, на свежую голову, приступить к государственным делам, о которых он не имеет ни малейшего понятия.

Олаф обмяк на троне, откинулся на спинку, и все, что смог сказать, это:

— Ну обалдеть…

4

Олаф спал. Ему было мягко и тепло, на пухлых губах играла улыбка, а сны были светлы и безмятежны. В 6 утра он проснулся с мыслью, что надо выгонять коров в поле, и тяжело вздохнул, увидев, что вчерашнее приключение не было пьяной галлюцинацией. Он спал не у себя дома, а в малой королевской опочивальне Мнморта.

Олаф тихо поднялся, оделся (ах, эти королевские шмотки — вышивка, жемчуга, меха — залюбуешься), и захотел, было, выскользнуть из спальни незамеченным, но за дверью стояли два гвардейца, дремавших, опираясь на алебарды. При виде королевской особы они сразу же, громыхнув доспехами, как кузница, в которую ворвался вепрь, встали по стойке смирно, (отчего Олаф дернулся), сделали морды ящиками, и всем видом показали готовность сберечь покой Его Королевского Величества.

— Доброе утро! — буркнул Олаф, и, прижимаясь с непривычки к стене, начал спуск с башни. Где-то на середине он услышал доносящийся снизу истеричный перезвон колокольчика, сменившийся топотом поднимающихся по лестнице ног.

Топот приближался, и, в конце концов, превратился в трех слуг — старика в ливрее, мальчишку-поваренка с подносом и старуху-горничную в грязном белом фартуке с дыркой и чепчике.

— Ваше величество?… — вопросительно сказал старик, и замер, удивленно глядя на Олафа. Олаф молчал и также вопросительно смотрел на старика. Возникла неловкая заминка, которую прервала старуха:

— Ваше величество уже оделись! — удивилась она, — Кушать изволите? Мы вам, вот, завтрак несем…

— Кушать… — эхом повторил за старухой Олаф, прислушиваясь в ощущениям внутри и присматриваясь к подносу. На подносе стояла большая глиняная тарелка с яичницей, жареными колбасками и кружка пива. Все это выглядело аппетитно и очень вкусно пахло.

— А… Где можно?.. — спросил робко Олаф, и старуха немедля ответила:

— Так где хотите, ваше величество! Хотите — в спальне, как старый король, хотите — в зале! Ой! — спохватилась горничная, — Про старого короля я, наверное, зря…

— Давайте в зале. — Олаф начал понемногу осваиваться, — И… Можно послать кого-нибудь ко мне домой?.. Мне корову надо… В поле… — к концу фразы Олаф снова жутко застеснялся и покраснел.

— Можно! Можно, ваше величество! Сию же секунду! — старик отвесил поклон и умчался вниз по лестнице.

Олаф с горничной и мальчишкой-поваренком направились следом.

После завтрака Олафу стало немного лучше. Пиво было превосходным, сосиски с яичницей настроили на оптимистический лад, и Олаф перестал думать о том, как неплохо было бы сейчас прыгнуть с башни или броситься на фамильный меч.

— Ваше величество! К вам в дом отправлены двое слуг для ведения хозяйства. И советник Вегард просил передать, что нижайше просит Вас посетить королевский кабинет! — старый лакей умело гнул спину, — Разрешите идти?

— Да-да. — Олаф поморщился. «Нижайшая просьба» со стороны советника явно была подколкой. — Проводите меня до кабинета, уважаемый. — хмуро пробурчал новоявленный король, — А то я не знаю где тут что находится.

— Сию секунду, ваше величество! — лакей на миг согнул спину еще ниже, но снова вернулся в полупоклон, — Прошу вас!

Олаф вздохнул, нахмурился, и, подобрав полы мантии, направился за лакеем, что повел его в новую часть замка.

Новое крыло было построено при Харальде Веселом, и закончено совсем недавно. Архитектор, что строил его, был нанят за границей, и это сыграло с Харальдом злую шутку. Король хотел увидеть новое крыло замка красивым, гармоничным и современным, но архитектор имел на все свою точку зрения, очень, скажем так, нестандартную.

В результате получилось дорогущее архитектурное чудовище вырвиглазного цвета, с кучей лепнины и идиотскими непропорциональными статуями, но, при этом, совершенно нефункциональное и запутанное внутри.

Вошедший внутрь рисковал потеряться среди многочисленных переплетенных и запутанных узких коридоров с ведущими в никуда дверьми, колоннами, выросшими посреди арок, и лестничными пролетами, обрывающимися прямо в воздухе. Ходили слухи, что проворовавшийся казначей не убегал за границу, а жил где-то в замке, растрачивая потихоньку наворованное.

Увидевший результат работы Харальд не на шутку рассвирепел, и велел казнить архитектора, но предварительно сам нарисовал идиотского вида эскиз для его усыпальцицы. Основной фигурой эскиза была большая статуя, изображавшая руки, растущие из задницы.

Лакей быстро провел Олафа к кабинету, который располагался на третьем этаже нового крыла. В целом, оно было обставлено лучше старого замка, и выглядело уютней. По пути Олаф таращился на картины и гобелены, которыми были увешаны стены замка, и восхищался красотой отделки стен и потолка, но ровно до тех пор, пока не стукнулся лбом о низко висящую прямо в коридоре горгулью.

Кабинет располагался за большими двустворчатыми деревянными дверьми. Первое, что бросалось в глаза вошедшему — застекленное окно почти во всю стену, из которого открывался вид на милую лужайку с фонтаном. Второе — огромная карта Вольницы, искусно сшитая из лоскутков ткани, и висящая прямо напротив рабочего стола короля. Стол был третьим, что бросалось в глаза, он был массивным, деревянным и потемневшим от времени. Сейчас за ним, сидя в гостевом кресле, расположился советник Вегард, и все в обстановке кабинета и в облике самого Вегарда намекало на то, советник сегодня не ложился спать.

Стол был завален листами пергамента и редкой в Мнморте бумаги, на нем же стояли печати и мешочки с медными монетами, чернильница с пером, несколько подсвечников с огарками, поднос, засыпанный крошками, и большая кружка.

Сам Вегард выглядел неважно — под глазами пролегли тени, он был бледен, и оставалось только догадываться, сколько дел он переделал за ночь, и сколько дум передумал. При виде Олафа, советник встал с кресла, и обозначил