пробежала пальцами по моим щекам, по глазам и лбу. Запустила руки в волосы.
— А волос у тебя тонкий, — сказала она.
Я и не знал. Я еще редко смотрел на себя со стороны. Когда ее пальцы скользнули вниз и прошлись по носу и губам, я зажмурился. Потом открыл глаза и опять уперся взглядом в ее уродливую внешность. И подумал: будь она зрячей, я бы назвал ее уродиной, а так она даже красивая.
Выпяченные челюсти, всклокоченные сальные волосы. Когда она говорила, все ее тело подергивалось. Это было ужасно. Или: это было бы ужасно, если бы не ее слепота.
Ну как мне лучше объяснить?
Человек может напоминать какую-нибудь часть себя. Слепая была похожа на кончики своих пальцев: легкие, любознательные, чувствительные. И в голосе ее ощущались те же черты. Она хотела знать. И воспринимала себя через того, с кем знакомилась. Она горела интересом. И ей не надо было сравнивать свой зрительный образ с истинной сущностью.
Что значит «истинная сущность»?
Что значит «человек в себе»?
Я погладил ее по лицу. Коснулся выступающих зубов.
За зубами скрывался влажный, теплый язык.
— Как тебя зовут? — спросил я.
— Есфирь, — сказала слепая, не отнимая языка от моего пальца.
И улыбнулась. Ей доставило удовольствие, что она обрела имя перед посторонним человеком. Благодаря ему.
Произошедшее дальше относится к разряду «как будто». Если люди потом стали говорить о Чуде, оставим это слово на их совести. Я же могу сказать: ее зубы как будто убрались на место, раскачивание тела как будто прекратилось.
— Ты воистину спас меня, Иисус, — молвила она.
Бесчисленные знамения моей жизни… Иисусами звали многих. Чуть меньше Иисусов было из дома Давидова. Еще меньше из них родилось под падающей с неба звездой.
Если это было Чудо, такие чудеса могли бы творить многие.
Просто в мире недостает любви, говорю я.
ЛитВек: бестселлеры недели
