Василий Афонин Роща

Теперь Камышов без стыда не может вспоминать, как ходил он по различным конторам, начиная с общества охраны природы и по самую высшую областную инстанцию, встречая всюду либо недоверчивую улыбку, либо прямое равнодушие, либо туманное обещание разобраться, узнать, выяснить, наказать…

Когда не работалось, не ладилось в семье или захватывала тоска от воспоминаний по прежней, далекой теперь уже жизни на Шегарке, Камышов отправлялся в рощу неподалеку от его дома и часами бродил там. Это была удивительная роща. Площадью около пятидесяти гектаров, она находилась чуть ли не в самом центре города, на правом холмистом берегу речушки, берущей начало где-то за городской окраиной, в полях и перелесках. Речушка, протекая с восхода на закат, рассекая город, впадала в реку. Она давно превратилась в канализационный сток, вода в ней в пределах города была всех цветов и не замерзала даже в самые лютые морозы. Купаться в речушке можно было лишь в верховье.

А роща раньше была частью смешанного леса, подступавшего к городу. Разрастаясь, город обогнул рощу, охватывая ее, продвигаясь в поля, сметая лес, а она так и осталась в городе зеленым продолговатым островом, отделенная от улиц с южной стороны речушкой, с западной — грузовой трассой, с северной — заводскими корпусами, с восточной — оврагами, за оврагами на бугре теснились частные дома, прозванные слободкой. Более всего в роще было берез, росли осины, несколько сосен, кедр, много было черемуховых кустов. Пойма речушки и старицы густо заросли тальником.

Замечательным было и то, что, попадая в рощу, человек забывал, где он находится. Забывал о городе, фабричных трубах, многоэтажных зданиях, машинах, заполнявших улицы, — так она была пространна и живописна на холмистом берегу, с ее полянами и полянками, с ее родниками, прямо-таки проселочными дорогами, тропами, высокими березами, заслонявшими собой город, скрадывавшими шум. Мало кто в городе знал о роще, потому, возможно, она и держалась пока…

Рассказывали, что когда-то роща (по сей день сохранились следы жилья) принадлежала богатому купцу, долгие годы была его поместьем. Вот здесь находился купеческий дом, другие постройки, на этом месте был сад, там — огород. На полянах — сенокосы. Судя по всему, это была лучшая пора рощи: у нее был хозяин, за рощей следили, ухаживали, оберегали ее. И хороша же была она…

В годы революции купец исчез куда-то. Вероятно, уехал за границу. А роща отошла к городу, стала городской. В революцию рощей, разумеется, никто не занимался, как и в гражданскую войну. Да и после гражданской. В Отечественную все те, кто жил поблизости, рубили в роще дрова для печей и на продажу, выменивая на дрова продукты. Война закончилась, никому до рощи не было дела, лишь птицы жили в ней во все времена года…

Так роща и существовала долгие годы сама по себе. К родникам с ближайших улиц ходили за водой. В роще гуляли пары, ломая весною цветущую черемуху. В банные дни любители париться ломали березовые ветки на веники. Садили по полянам картошку. Если надобно было кому-то, жившему в своем доме, свалить дерево для слеги или столба, он шел и рубил, и пилил, не опасаясь наказания. В рощу заводские рабочие заворачивали после смены выпить. В выходные с ближайших улиц семьями приходили позагорать, обедали на траве, оставляя под кустами пустые консервные банки, завернутые в газеты объедки, порожние бутылки. Молодые люди компаниями устраивали в роще шумные выпивки, жгли костры, швыряли на спор в деревья бутылки, ножами снимали пласты бересты с берез, подбрасывая в костры. Цыгане, жившие в слободке за оврагом, пасли в роще коней, косили на полянах траву, копнили сено, заготавливая на зиму корм.

С территории завода, к которому роща подступала своим северным краем, стали вывозить сюда, а то и просто перебрасывать через забор разный ненужный хлам, валяющийся в цехах и между корпусами: брикеты стружки, ржавое гнутое железо, изношенные автомобильные покрышки, куски железобетонных плит, обломки свай, — и скоро предзаводская полоса была завалена. Саженей сорок шириной, тянулась она от дороги до оврага.

Глядя на завод, стали и из города возить мусор, сваливая на полянах. Трактора с тележками и грузовики свободно заезжали в рощу. Из частных домов вечерами в сумерках через дорогу перебегали жильцы с ведрами, вынося и сваливая под деревьями бытовые отходы, а потом, осмелев, потащили уже все, что было лишним, мешало: продавленные пружинные диваны, кровати с панцирными сетками, прохудившиеся ведра, тазы, кастрюли, рваную обувь, дохлых кошек и собак. Роща постепенно превращалась в мусорную свалку.

Такой ее и увидел Камышов, когда впервые попал в рощу, спасаясь от полуденной жары. Было это на втором году его приезда в город. Он избродил рощу во всех направлениях — всюду одно и то же. Вот по краю тропы валяются в траве шестерни, коленчатый вал. Чуть подальше кучка застывшего, сброшенного с самосвала бетона. На берегу оврага, за которым начиналась слободка, свежие пни срубленных берез. Порубов близ оврага было более всего. Одна береза свалилась в овраг. То ли срубили просто так, пробуя топоры, то ли не захотелось вытаскивать. На выходе к заводу в кустах увидел Камышов ферму высоковольтной линии, еще две — на опушке. И здесь берег оврага был засажен картошкой. Овраг в этой части был особо глубок и широк.

Принялся тогда Камышов интересоваться у знакомых, кто же все-таки доглядывает за рощей, если доглядывает. Никто ничего толком об этом не знал. Отвечали неопределенно, что роща принадлежит городу, а раз городу, значит, его забота, он и должен наводить порядок, не допускать безобразий. Что — городу, Камышов и сам догадывался, без каких-либо разъяснений.

Жалко было рощу. Надобно было помогать ей не мешкая, и Камышов решился помочь. Настроился ходить по кабинетам, просить. Прежде всего никто не мог понять, кто такой Камышов, откуда взялся и что хочет. Одно должностное лицо, когда Камышов представился ему, спросило удивленно:

— А что, разве в нашем городе есть писатели?

— Есть, — подтвердил Камышов.

— Странно, — произнесло ответственное лицо, — а я думал, они где-то…

И повел рукой. Камышов, прижмурясь, тяжело смотрел на него. Было чему удивляться должностным лицам. Ходит этот самый Камышов, рассказывает о какой-то роще. Большая. В центре города. Захламлена. Называется писателем. Просит срочно помощи. Странно…

Но все это было немного позже: хождение по присутственным местам, разговоры. А сначала Камышов написал рассказ о роще, о ее красоте, прошлой и настоящей судьбе. И послал в один из центральных