Ильфат Янбаев Я, подельник Сталина

Предисловие

Я ни разу не русский. Башкорт. Если вам будет угодно — башкирин или даже башкирец: я не кумысный патриот, не обижусь. Честным надо быть. Ведь и мы, башкиры, немцев называем немцами. Нисколько не задумываясь, возможно, наследникам сумрачного гения было бы приятственнее услышать из наших уст привычное «дойч». Это еще не упоминая столь обидную этимологию «немца»-немого! Так вот, башкорт я, и даже приблизительно не могу прикинуть, как отношусь к родному языку. Я в нем родился, я на нем работаю и общаюсь с самыми близкими людьми. Он свой, родной, и эти сказано абсолютно все! А вот русский язык люблю. Сильно. Возможно, неразделенной любовью. Судить вам. В качестве адвоката на этом судилище имею сообщить следующее. Подзащитного, то бишь меня, всю жизнь учили, коим образом надлежит любить русский язык. Спряжения, глаголы, наречия верхом на прилагательных да с суффиксами на привязи… Ладно, с этим можно и нужно смириться. А вот когда начинают давать руководящие указания по стилю, тут я зверею. Это наши с русским языком интимные отношения! Коли любопытно, можете посмотреть, а вот чтобы свечку держать и с советами лезть — ни-ни! Анахронизмы и неологизмы, новояз и арго, заимствования, повторы, кои не являются тавтологиями, как принято считать, собственно говоря сами тавтологии и прочая, и прочая — всю эту смесь так непринужденно и органично впитывает в себя современный русский язык, нельзя не умилиться и восхититься. Будто юная пейзанка на утренней зорьке с хрустом грызет белоснежными зубками ядреную репку. Нет, все-таки, лучше — редиску. Только что сорванную с грядки редиску. Не беда, что толком не помыла, вытерла об подол, и ладно. А о чисто гипотетической возможности дезинфекции овоща хлоркой и прочими гадостями по простоте душевной и не подозревает. На фига козе баян, попу — гармонь, икона — папуасу? Да ее цветущий организм безо всякого для себя вреда переварит любую инфлуэнцину, да хоть миллионное микробное поголовье. Мало того, еще и нальется селянка силой родной (или ставшей родной) земли, вместе со всей ее флорой и фауной. Русский язык и не язык вовсе, Языкиня! Вечно юная, озорная, взбалмошная и напористая, порою наивна как дитя, порою — нет ее мудрее. Кокетка, ветреный ребенок! Попробуй догадайся, в одну и ту же фразу — «Мальчик склеил в клубе модель», всего пару десятков лет назад она соизволила вложить совсем-совсем другой смысл. А не тормози, беги задрав штаны, поспевай за ней. На нудные нарекания запыхавшихся, лишь подернет плечиком, шаловливо улыбнется, да и выдаст очередной перл: «Профессор завалил на сессии студента. После сессии студент завалил профессора. Чуешь разницу? Хоть чувствуешь? Нет? Сердешный, ты никак с недоперепоя!» И зазвенит хрустальным смехом на всю округу — кокетка, ветреный ребенок. Но всегда ласкова и жалостлива, большая и теплая. Нет, в нее положительно нельзя не влюбиться!

Сейчас про содержание. Лицемерно каюсь, действительно, я недобитый комсомолец, диванный имперец и пассивненький такой неофит ислама. И, как мне это представляется, разумный националист. Сильно в этом сомневаюсь, но по официальной версии жизнь дается человеку только один раз. И эту единственную жизнь каждый из нас вправе пройти (проползти, пролететь — нужное подчеркнуть) так, как ему нравится. В том числе оценивать окружающий мир, как заблагорассудится. Лично ему, а не, скажем, либералам с тоталитарными замашками или либеральненько размякшим государственникам и прочим почвенникам.

А, чуть не забыл, положено ведь благодарственные слова написать тем, кто сподвиг на клавиатуропачкательство. Естественно, спасибо матери с отцом. Ростом не очень-то и вышел, возможно — умом тоже, а вот к чтению пристрастили с самого нежного возраста. Учителя советского образца, что тут еще добавить. Еще благодарю все 260 миллионов людей, состоящих в свите русской Языкини. Хотя нет, это только ныне живущих около 260 миллионов. Александр Сергеевич, Николай Васильевич, Аркадий Тимофеевич, Антон Павлович, Сергей Александрович, Александр Александрович, Владимир Семенович, да, да, всенепременно и Владимир Семенович — и не перечесть, сколько достойных людей, талантливейших и просто хороших, холили и нежили, учили уму-разуму, наряжали нашу общую любимицу… Так что, возможно, следует поблагодарить под целый миллиард. Мне не жалко, благодарствую всем!

Глава 1

Марата лягнул жеребчик. Прямо в лоб. Можно сказать, в порядке самообороны. Ведь его, жеребчика, намеревались пустить на мясо.

Молодой учитель истории Марат Акбашев на паях с биологом той же школы еще ранней осенью выкупили двухгодовалую скотинку каурой масти. Под странной кличкой Корф. Корф так Корф, станет просто мясо. А вот насчет цены с хозяином, зажиточным мужичком из пригородной деревни пришлось тогда спорить до хрипоты. «Кулак недобитый, вылитый Собакевич!» — отметил про себя в меру начитанный историк. Вслух обзываться не стал. Мужичок вряд ли бы стал вникать в изысканные тонкости аллюзии. Сразу бы полез в драку. А то! Ведь раньше слово «собака» у башкир было самым что ни на есть ругательским. Ну, это до поры до времени, пока старший брат не научил выражаться по-настоящему. Да еще какое-то семитское окончание фамилии литературного персонажа. Прям, бинарная взрывчатка для тонкой пейзанской души мусульманского разлива, виртуозно упрятанной под коросту банального хама. Впрочем, от греха подальше, не будем вдаваться в столь неполиткорректные дебри. Короче, Нео-Собакевич содрал с педагогов первоначально заявленную, явно завышенную цену. Вдобавок слупил за откорм животины до убоя. И отдельно за овес, который, якобы, опять подорожал.

До первых морозов Марата терзали смутные сомнения, что у него намного лучше получается объяснять детям хотя бы теоретическую совместимость понятий «демократия» и «президентское правление», нежели вести дела с хозяином Корфа. Как пить дать, облапошил. Зря они не взяли третьим пайщиком учителя физкультуры. Тот, мягко говоря, не особо выделяется интеллектом. Но как раз благодаря этой частично природной, частично благоприобретенной особенности был бы весьма полезен на закупочных переговорах. При колке орехов, если у вас нет завалявшегося хоть завалященького щелкунчика, булыжник куда сподручнее калькулятора.

По приезду на убой Марат огорчился еще больше. Жеребчик был горделив, отменно строен, даже поджар. Все это несомненные достоинства для будущего скакуна, но никоим образом не для потенциального бифштекса. А про казы, жирную конскую колбасу, можно забыть как про невообразимо прекрасный сон с