— Вас ист дас?

— Марат Ханович, что с вами?!

Коллеги уже давным-давно на «ты», но биолог решил подстраховаться. Одному Богу ведомо, что на уме у лягнутого жеребчиком.

— Материя и время — всего лишь частичное проявление абсолютной пустоты, ее можно обозначить как Дао, нет разницы…

— Марат Ханович, вы сильно ушиблись?

Акбашев недоуменно оглядел собеседника, будто только что увидел.

— Кто ушибся?

— Вы! Ведь вас лягнул Корф.

— Не мелите чепухи! Барон не стал бы лягаться, скорее, просто пристрелит на дуэли. А вы что, экстраполируете психоматрицы исторических персонажей? Странно, батенька, весьма странно в вашем положение…

Биолог не нашелся, чем ответить на эту тираду. Чтобы не затягивать паузу, предпочел быстренько перейти к другой теме, которая его интересовала куда больше, чем здоровье коллеги.

— Марат Ханович, откуда вы так хорошо знаете латынь и английский? Мне показалось, вы еще матерились, тьфу, говорили на французском и китайском?

— А что тут такого? Пять пальцев одной и той же руки! Гораздо интереснее способ коммуникации дельфинов. Будь у меня достаточная фонетическая база данных, я наверняка смогу…

— Марат Ханович! Вы сейчас хоть понимаете, где мы находимся?

Все еще сидевший на земле историк досадливо поморщился.

— Рамиль Карамович (именно так звали биолога), точнее формулируйте вопросы. То есть как, где мы находимся? Вас интересует пространственно-временной континуум в целом, географические координаты или административная территория? А то как ребенок, ей-Богу, учитель называется!

После десятиминутной невнятной беседы, щедро сдобренной обидными инсинуациями в невежестве, биолог уяснил главное для себя. Нет, приятель умом не тронулся. Наоборот, стал каким-то чересчур умным. Противоестественно умным! Надо же, даже латинские названия всех насекомых знает, Рамиль Карамович дотошно проверил. Свободно говорит на всех ведомых биологу языках. Даже, подумать страшно, как бы самому не свихнуться… каким-то образом объясняется с животными. Вспомнил ведь про своего обидчика, укоризненно заржал по-лошадиному, а Корф ему ответил. Виновато так ответил. Для полноты картины Акбашев тявкнул аки сердитый пес, и Шарик смущенно выполз из-под крылечка. Выражая раскаяние и безмерную преданность, усердно завилял хвостом, но приближаться не стал. Опасается. Чертовщина какая-то!

У Рамиля Карамовича мозг, оба полушария, заработал с лихорадочной скоростью, прям, на грани сбоя системы. Так, похоже, всему этому безобразию можно дать единственное более или менее рациональное объяснение. Не объяснению, так хоть версию. У обычного человека задействована лишь малая часть мозга, чем занят больший объем серого вещества науке пока доподлинно не известно. Возможно Корф своей подковой спровоцировал активацию всего мозга Марата? Если удастся подробно описать явление, Нобелевская премия в кармане. Ну, если и не нобелевка, все равно, так сказать, прощай проклятая школа, здравствуй наука. Радужная перспектива, заманчивая, только вот имеется загвоздка. Вряд ли какой ученый согласится самолично стать подопытным кроликом. Принято наоборот — кто умнее, тот и исследует… Как поведет себя дальше Марат Ханович?

А его, Марата, великий уравнитель — второй стакан водки, вернул к нормальному состоянию. Между нами говоря, опустил до уровня Корфа и его хозяина. И то хорошо, перестал смущать окружающих малопонятными словечками, типа «эфемерид» и прочих «аберраций».

Нео-Собакевич с почтительным испугом наблюдал за всеми метаморфозами. Не будем льстить, его ни капельки не заинтересовало полиглотское озарение Марата, способность удивляться в зрелом возрасте — привилегия избранных. Его сразил отборнейший мат в устах заурядного на вид интеллигента. Оценил по достоинству и экспрессию, и выразительность обсценного лексикона. В чем-чем, в этом искусстве сам собаку съел. И не одну, целую свору. А если клиент не интеллигентишко задохлое, то всяко не будет покорно сносить откровенное надувательство. Чего уж скрывать, и в самом деле держал жеребчика на соломе да сухом прошлогоднем сене… И потому хозяин счел за лучшее выпроводить злополучных забойщиков, обещав за месяц как следует откормить Корфа. Безо всякой дополнительной оплаты!

А сейчас самое главное. В результате активации всего мозга Марат не только расширил свои интеллектуальные возможности, но и обрел дар мгновенного перемещения во времени и пространстве. В пространстве — хоть куда, во времени — только назад и обратно в настоящее. Поспешим реабилитировать потомственного интеллигента: словесное недержание было как раз напрямую связано с новоприобретенными сверхвозможностями. Очнувшись после сокрушительного «ушира-гери» Корфа, Марат смачно выругался (2–3 слова, не более!) и… сам того не ведая провалился в прошлое. По чьей-то злой иронии именно в тот момент, когда жеребчик втесал ему по лбу копытом. Опять потерял сознание, опять очнулся, опять живописно чертыхнулся, опять хронопадение. Так повторилось раз 5, или даже 15. Какое там вести подсчет, ежели не успеешь оклематься от одного пенделя, точнее — пенделища, а тебе так и норовят влепить следующий… Помните у Чехова, если долго бить, даже зайца можно научить зажигать спички. После очередного удара, забытья и очередного крика умученной души, Марат наконец-то осознал новые способности и, главное, способы управления оными. Как это происходило, выразимся так, на психофизиологическом уровне? Требовалось мысленно представить желанную дату прибытия? Может напрягать поджелудочную железу или гнусавить сакраментальное «Кришна — рама»? Бог весть, не знаем. Если какому дотошному господину невтерпеж узнать все в мельчайших подробностях, можем порекомендовать подставить свой лоб под копыто горячего жеребчика в возрасте с 2 до 3 лет. Хотя, рискованное это дело! Лучше ограничиться предположениями на свой собственный вкус.

Транспортировка на халяву — это так экономно и, вообще, здорово. Только нарисовалась одна проблемка. Перемещаясь во времени, Марат становился обычным человеком, вся эрудиция которого исчерпывается умением дать более или менее внятную формулировку этого самого слова. Как маломощный паровоз, энергии которого хватает или на зычный гудок, или на поступательное движение. Дилемма, однако. Однако Марату не пришлось вживаться в роль осла некоего Буридана: после нескольких хронозаскоков туда-сюда, напрочь забыл и латынь, и английский, не говоря уж про линейные алгебры и весьма даже аналитические геометрии. Оно, может быть, и к лучшему. Много знаний — много печали!

Глава 2

Совещание с ближними