организационные хлопоты. К опасной для жизни твердой валюте вам прикасаться не придется.
Я резко выпрямился. Хмель улетучивался из меня очень быстро.
— Чем это я вам так понравился? Или, проще говоря, что вам от меня надо? Ведь есть услуги, которые я просто не смогу оказать вам в ответ.
— На данный момент, мне от вас ничего не надо, — серьезно ответил он. — А в перспективе… Мне кажется, что вы пойдете в гору, и очень скоро я буду вести переговоры с вами, а не с вашими нынешними начальниками. Естественно, мне хочется, чтобы у нас с вами сложились хорошие отношения. И не бойтесь, никаких шпионских дел, никакой вербовки во вражеские разведки, если вы об этом подумали. Я в подобные игры не играю, мне самому они невыгодны и не интересны. А вот когда годика через два вы добьетесь, чтобы контракт был заключен с нашей фирмой, а не с какой-нибудь другой… естественно, без ущерба для вашего государства… вот это и будет вашей благодарностью. Которую я, в свою очередь, щедро вознагражу. Поэтому если вы не просто так ляпнули, а действительно хотите гульнуть, то доверьтесь мне.
— Я не просто так ляпнул, — проговорил я. — Я действительно хочу гульнуть.
Он поглядел на часы.
— Сегодня уже поздновато что-нибудь затевать. А вот завтра… В общем, спокойной ночи. И постарайтесь хорошенько выспаться. Силы вам понадобятся.
И, подмигнув мне, он вышел.
Выждав какое-то время, я набрал номер телефона, который генерал Пюжеев заставил меня выучить наизусть. Времени было четыре часа утра, но генерал сказал, что по этому телефону можно звонить круглосуточно.
— Алло? — услышал я хрипловатый голос.
— Есть неожиданности, — сказал я.
— Понял, — ответил мой собеседник. — Сейчас буду.
— Но как же… — начал я.
Но на том конце провода уже положили трубку.
Я опять задремал. А когда открыл глаза, надо мной стоял мужчина, широкоплечий, плотного сложения, с короткой стрижкой, с на редкость незапоминающимся лицом.
— Как вы вошли?..
— Не бойтесь, меня никто не видел. Я проскользнул к вам невидимкой. А теперь рассказывайте, что произошло.
— А откуда я могу знать, — вдруг насторожился я, — что вы от…
— …От генерала Пюжеева? — хмыкнул он. — По-моему, достаточно, что я знаю это имя. Кстати, между собой мы называем его Поваром.
И он уселся в кресло напротив. В то самое, в котором совсем недавно сидел француз.
— Значит, так… — и я пересказал ему весь разговор с мсье Лескуером.
— Очень интересно, — сказал он. — И что вы об этом думаете?
— Во-первых… — я ещё раз взвесил все, что приходило мне на ум. Во-первых, насколько я понимаю, мсье Лескуер — из таких господ, которые могут раздобыть хороших валютных девок в любое время дня и ночи. Значит, дело не в том, что сейчас слишком поздно, а в том, что ему надо самому как-то, так сказать, подготовиться…
— Вот именно, подготовиться, — кивнул мой собеседник. — Ему нужна такая квартира, где можно устроить тайную фото, а то и видеосъемку. Чтобы в любой момент прижать вас таким убойным компроматом, от которого не отвертишься. Рад, что вы это раскусили.
— Это мне сразу стало ясно, — сказал я. — Я и закинул удочку, чтобы понять, насколько далеко он готов пойти. Вопрос в том, подставляться мне или увильнуть.
— Конечно, подставляться, — невозмутимо сказал мой собеседник. — Пусть он думает, будто вы у него в руках. Тогда он больше перед вами раскроется, откровеннее объяснит задачи, которые вы должны для него выполнить. А что касается пленочек, то не волнуйтесь. Мы будем о них знать, и вам они не повредят. Да и отобрать их будет не так трудно, если понадобится… И, в конце концов, вас же не сортиры зовут чистить, а с красивыми бабами побарахтаться. Так что — сочетайте приятное с полезным.
— Под глазком фото — или видеокамеры?..
— Издержки профессии, — и он широко улыбнулся. — А в этом тоже может быть своя пикантность.
— Значит… значит, ваша… то есть, наша… основная цель — этот француз?
— В принципе, да. Но даже не основная. Он, так сказать, одно из важных звеньев на пути к основной цели. Больше вам пока знать не обязательно. Достаточно, если я вам скажу: ваш успех будет иметь такое огромное значение, о котором вы даже не подозреваете.
— Ну да, — я размышлял. — Он считает меня одним из этаких, жадных и хитрых дурачков, которые хотят хапнуть побольше и разом, а в итоге сгорают, несмотря на покровительство всех высоких родственников. Такую роль я и буду продолжать играть.
— Только не переиграйте, — бросил он. И оглядел меня с головы до ног. — Голова у вас крепкая, здорово можете выпить. Но, все равно… — он открыл портфельчик, который был у него с собой. — Есть специальные препараты, которые снимают любое опьянение и похмелье, многие наши люди ими пользуются, но я предпочитаю старые добрые народные средства. И вам советую.
Из портфельчика (не из «дипломата», как Лескуер, а из скромного потертого портфельчика) он извлек две бутылки пива и несколько сырых яиц. Пиво он отнес в ванную и поставил под горячую воду.
Я наблюдал за всеми его действиями с полным ощущением, что грежу наяву, что провалился в какой-то странный нелепый сон, полную фантасмагорию, или что угодил в иной мир, с полностью перевернутыми законами. Сами понимаете, сначала передо мной маячил этот французский Мефистофель не такого уж великого пошиба, сладкоречивый бес-искуситель — и настолько упивавшийся собственной сладкоречивостью, что это самодовольство становилось ему худшим врагом, усыпляя его бдительность, мне только и надо было сделать вид, что я не устоял и утонул в его словесной патоке — а теперь опытный контрразведчик собирался выхаживать меня как нянька или как врач-опохметолог… Я только головой мог встряхнуть.
— Что с вами? — полюбопытствовал он.
— Мне кажется, будто мне все это снится, — сообщил я.
— Такое бывает поначалу, — сообщил он, дружелюбно и успокаивающе.
Когда пиво согрелось настолько, что пена полезла из-под крышек, он открыл бутылки, налил теплого пива в стакан и туда же разбил два или три сырых яйца.
— Пейте, — велел он. — И готовьтесь выпить следующую порцию.
Я покорно выпил, ожидая, что от этой гадости я тут же совсем окочурюсь, но, как ни странно, адская смесь прошла на удивление хорошо, и мне тут же стало намного легче. Я выпил все пиво с сырыми яйцами, которое он мне подносил, и почувствовал себя сонным, слабым и умиротворенным.
— Вот так, — приговаривал он. — Вот так. А теперь ложитесь.
Я с трудом добрался до постели, он меня подстраховывал.
— Скажите, — промямлил я, уже зарывшись под одеяло. — Зачем вы со мной так возитесь?