молод».

— Милорд, — произнес он, — епископ послал меня с миссией доброй воли в Уэльс. Он обращается к вам с просьбой приютить меня на одну-две ночи.

— Сын мой, — ответил аббат, улыбаясь, — тебе не нужны никакие верительные грамоты. Неужели ты думаешь, что мы так скоро тебя забыли? У тебя здесь столько друзей, сколько братьев в нашем аббатстве, и тебе не хватит двух дней, чтобы пообщаться со всеми. А что касается данного тебе поручения, то мы постараемся сделать все, что в наших силах, чтобы тебе помочь. Ты хочешь поговорить о нем? Сейчас или наедине?

Торжественное выражение лица брата Марка сменилось восторженной улыбкой, когда он понял, что его не просто помнят, но помнят с большой приязнью.

— Это довольно короткая история, святой отец, — ответил он, — и я вполне могу изложить ее здесь, хотя позже мне все-таки понадобится получить от вас совет. Дело в том, что подобное поручение для меня в новинку, а никто лучше вас не сможет мне помочь выполнить его. Вы знаете, что в прошлом году Церковь решила восстановить епархию святого Асафа в Лланелви.

Радульфус кивнул: уже семьдесят лет четвертая валлийская епархия была бесхозной. Очень немногие теперь помнили те времена, когда епископ сидел на троне в святом Кентигерне. Расположение этой епархии по обе стороны границы и близость Гуинедда на западе затрудняли управление этой церковной вотчиной. Собор стоял на земле, принадлежавшей графу Честерскому, но вся долина Клуида к северу от него была территорией Овейна Гуинеддского. Почему архиепископ Теобальд решил именно сейчас восстановить эту епархию, никто не смог объяснить — возможно, это было загадкой и для самого архиепископа. Смешанные мотивы церковной и мирской политики требовали, чтобы на этой пограничной территории было твердое английское владычество. На вакантную должность назначили нормандца. «Да, не очень-то они считаются с чувствами валлийцев», — печально подумал брат Кадфаэль.

— В прошлом году архиепископ Теобальд посвятил в Ламбете в сан епископа Жильбера, и теперь тот наконец-то водворяется в своей епархии, — продолжал Марк. — Архиепископ хочет, чтобы наш епископ заверил Жильбера в своей поддержке, поскольку раньше за эту валлийскую епархию отвечал Личфилд. Я должен доставить письма и подношения от моего епископа в Лланелви.

«Ну что же, это вполне резонно, — рассудил брат Кадфаэль, — если только Церковь хочет прочно утвердиться в Уэльсе и продемонстрировать, что ее представители будут располагать поддержкой и защитой. Это просто чудо, если какой-нибудь епископ ухитрялся справиться с такой необъятной епархией, как мерсийская, перемещая свою твердыню из Личфилда в Честер, потом снова в Личфилд, а теперь вот в Ковентри. Да, нелегко пастуху управиться с таким огромным стадом. Должно быть, Роже де Клинтон не прочь отделаться от этих пограничных приходов, даже если он и не в восторге от той политики, с помощью которой его от них избавили».

— Мы все рады, что эта миссия позволяет тебе пробыть здесь хотя бы несколько дней, — сказал Радульфус. — Если мой опыт сможет сослужить тебе службу, располагай им и моим временем. Однако я полагаю, что ты вполне способен справиться с поручением сам и тебе вовсе не нужна ни моя, ни чья бы то ни было помощь.

— Такое доверие почетно для меня, но вместе с тем это тяжкая ноша, — очень серьезно произнес Марк.

— Если у епископа нет сомнений, их не должно быть и у тебя, — заявил Радульфус. — Насколько я могу судить, он прекрасно разбирается, кого именно облечь своим доверием. Однако ты, должно быть, рано выехал из Личфилда и теперь нуждаешься в отдыхе, к тому же тебе необходимо подкрепиться. О твоей лошади позаботились?

— Да, святой отец. — Марк обратился к аббату так, как и привык обращаться, живя в монастыре.

— Тогда пойдем в мои покои, ты отдохнешь, и мы потолкуем о твоем деле. Располагай моим временем и познаниями, я к твоим услугам.

Радульфус, так же как Кадфаэль, уже понял, что миссия эта, при всей ее кажущейся простоте, связана с рискованными моментами, так что, выполняя ее, придется очень осторожно ступать по зыбкой почве, чтобы не увязнуть в трясине. Тем более впечатляло, что Роже де Клинтон послал к новоиспеченному епископу самого молодого из своих подчиненных.

— Собрание капитула закончено, — объявил аббат и пошел к выходу.

Когда он прошел мимо брата Марка, тот наконец-то получил возможность окинуть взглядом собравшихся, чтобы отыскать старых друзей. Серые глаза юноши встретились со взглядом улыбающегося Кадфаэля, и Марк улыбнулся ему в ответ, а затем последовал за аббатом. Поведав новости аббату Радульфусу, обсудив с ним все сложности предстоящего путешествия и выслушав советы, неизменно исполненные здравого смысла, Марк непременно примчится в садик брата Кадфаэля.

— Епископ действительно очень добр ко мне, — сказал Марк, однако решительно отметая предположение, что, выбрав его для этой миссии, ему оказали особое предпочтение, — но он так же относится и ко всем остальным. Тут другие причины, а не только благоволение ко мне. Архиепископ, давший епископат Жильберу, прекрасно понимает, насколько шаткое у того положение, и хочет оказать всяческую поддержку. Это было именно его желание — и даже распоряжение, — чтобы наш епископ отправился к новому епископу с визитом, тем более что епархия Жильбера выкроена из епархии Роже де Клинтона. Пусть весь мир видит, какое согласие царит между епископами, даже если у них отхватывают треть территории. Что бы ни думал епископ Роже о том, разумно ли сажать нормандца, ни слова не понимающего по-валлийски, в епархии, которая на девять десятых валлийская, он не может отказать архиепископу. Другое дело, каким образом он выполнит приказ. Я думаю, он выбрал меня, поскольку не хотел слишком уж льстить епископу Жильберу. Письмо, официальное и красиво переписанное, подарок весьма щедрый. Но вот что касается меня — я-то не тяну на щедрый подарок!

Они беседовали в одном из уголков северной галереи, в библиотеке. До вечерни оставалось около часа, и весеннее солнце все еще посылало свои бледно-золотистые лучи на землю. Хью Берингар прискакал верхом из своего городского дома, как только до него дошла весть о появлении брата Марка. И дело не только в том, что у шерифа, как у должностного лица, был интерес к этой церковной миссии — нет, ему было просто приятно снова увидеть молодого человека, о котором он вспоминал с нежностью и которому мог бы оказать помощь и дать совет. У Хью были хорошие отношения с Северным Уэльсом и дружеское соглашение с Овейном Гуинеддским, поскольку оба они не доверяли графу Честерскому, своему общему соседу. С Мадогом ап Мередитом из