всю песчаную местность. Но Джек видел всю эту магическую ясность нового мира пасмурной, как сквозь пелену тумана. Он чувствовал освежающее прикосновение ночи, которая внезапно спустилась с неба. И ему казалось, что он смотрит через обратную сторону бинокля на далекую-далекую страну.

Куда пропал мистер Джордж? Может быть, он ушел, чтобы еще раз прочесть письмо или чтобы справиться в банке о чеке? Все пассажиры разошлись со станции, экипажи разъехались. Что делать? Не стоит ли разузнать про какую-нибудь гостиницу? Но мистер Джордж уже подходил к нему с серьезным выражением лица.

— Ваш ветеринар считал, что у вас есть несомненные способности к этому делу? — спросил он.

— Он это утверждал. Отец матери был морским хирургом — быть может, это от него.

— Нисколько, я был знаком со стариком, он ведь тоже был чудаком. Но он в могиле, и мы помянем его только добрым словом. Нет, мне просто хотелось узнать ваши наклонности! Ваш отец желает, чтобы вы на год отправились на какую-нибудь ферму и ассигнует вам один фунт стерлингов в неделю. Вам это известно?

— Да, надеюсь, что этого хватит.

— Конечно, хватит, если вы расчетливы! Я подумал о ферме Эллис. Близнецы как раз у меня. Эллисы — ваши родственники и мои тоже. Все мы здесь, в колонии, подразделяемся на группы и кланы и все между собою в родстве. Ваша мать принадлежит к клану Эллисов. Ферма Эллиса недалеко отсюда и хорошо им самим обработана. Только у него в семье есть хорошенькие юные овечки, да еще дети моей кузины. Так что, если вы сами волк в овечьей шкуре — с виду-то вы очень смирны! — то лучше мне вас туда и не посылать. Молоденькие девчонки и мальчишки, выросшие там, в кустарнике… — послушайте-ка, дорогой мой! Отец прикрыл все ваши проделки молчанием, но вы ведь стоите не перед судом и со мной вам стесняться нечего. Скажите-ка откровенно, почему вас исключили из школы в Бедфорде?

Джек с минуту помолчал, кончик носа его побледнел.

— Меня поймали, — сказал он беззвучно, — в кулачном бою между командами после футбола. Было много других, кроме меня, но они все удрали, а полиция приметила меня из-за школьных цветов на моей фуражке. Отец только что вернулся с Цейлона и был за меня. Но директор заявил, что в назидание другим и ради репутации школы меня лучше исключить. Директор сказал, что ему жаль меня выгонять.

Мистер Джордж высморкался в огромный, желтого цвета с красными горошинами, носовой платок и молча посмотрел вдаль.

— Мне кажется, что вы, некоторым образом, пострадали за других, — неуверенно промолвил он.

— Вероятно оттого, что мне это безразлично, — ответил Джек.

— Но вам это не должно быть безразлично.

— Почему так?

Ответа не последовало.

— Не знаете ли вы, сударь, в какую гостиницу мне лучше всего пойти? — спросил Джек.

— Ни в какую. Вы пойдете ко мне. Но смотрите! У меня две племянницы, близнецы, дочери Эллиса, к которому я хочу вас послать. Они у меня, а также другая моя племянница — Мери, которую я очень люблю. Она по фамилии не Эллис, а Рат, сирота, и живет у своей тетки Матильды, моей сестры. Я буду приглядываться, как вы будете себя вести здесь, в Вандоу — так называется ферма Эллис. Завтра я вас туда отвезу. Но вы сами понимаете, куда я вас посылаю: в стадо невинных овечек, которые вряд ли видели когда-нибудь козла. Итак, если вы волк в овечьей шкуре… Ну, я пойду за носильщиком, а затем — вперед.

Они сошли с платформы на песок — первый опыт Джека в области «хождения по пескам». Песок был глубокий, тонкий и рыхлый, и мальчик был рад, когда они наконец дошли до улицы.

Мистер Джордж заговаривал со всеми встречными, и мужчинами, и женщинами. Дамы казались слегка старомодными, на мужчинах туалет их нижнего этажа был раза в четыре шире, чем нужно.

— Почему директору в Бедфорде было жаль вас исключать? Вы, верно, хорошо учились?

— Я знал хорошо только Библию и Шекспира. Все остальное плохо. Верно, ему было жаль потерять хорошего футболиста.

— Так, еще что?

Если бы Джек был мямлей, он бы уже заныл. Но он был забронирован непрошибаемым хладнокровием.

— Я считался капитаном первой футбольной команды, — ответил он самым равнодушным тоном. — И неплох по части крикета. Имею кубок за соревнования по бегу. Я говорю все это потому, что вы меня спрашиваете.

Мистер Джордж привел Джека в полное изумление, обернувшись и став перед ним посреди улицы, как Валаамская ослица, широко расставив ноги в слоновьих брюках, пыхтя и протягивая ему свою могучую лапу. Он крепко пожал ему руку и произнес:

— Ты по душе мне, сын мой, да, ты мне по душе!

* * *

Пока они шли, Джек внимательно смотрел по сторонам, рассеянно слушая бесконечные разглагольствования старика. Он видел предназначенные для построек песчаные участки, разбросанные кое-где неказистые новые строения. Свернув в недомощенный переулок, они приблизились к двухэтажному дому с узкими верандами, голые балки которых покоились прямо на песке. Не было ни сада, ни забора, была лишь тропинка, протоптанная по песку, крыльцо, выкрашенное в белый цвет, медный звонок, узкая деревянная терраса и на ней несколько горшков с цветами.

Мистер Джордж открыл дверь и впустил Джека в крохотные, узкие деревянные сени. Чудесно пахло едой. Джек вскарабкался по узкой, дребезжащей лестнице и был введен в приготовленную для него комнату; кровать с пологом, с вязаным покрывалом и подушки с накрахмаленными наволочками, большой комод красного дерева с зеркалом, умывальник с полным фаянсовым прибором. Вторая Англия! Даже сундук его стоял уже на месте, и щетки из него были вынуты.

Он приехал!

* * *

Когда он приводил себя в порядок, перед дверью его послышалось щебетание. Он подождал, пока все снова затихло, и только тогда открыл дверь, чтобы спуститься вниз. Но за дверью стояли, пересмеиваясь и краснея, две девочки и ждали подходящего момента, чтобы наброситься на него.

— Ну, разве он не «beau»? — воскликнула как бы про себя одна из девочек. Другая заливалась громким смехом.

Джек окаменел и покраснел до корней волос. Но на мгновение его синие глаза остановились на лицах девочек. Это, очевидно, и были близнецы. У обеих были одинаково тонкие, мягкие, слегка смуглые, теплого колорита лица, чуть-чуть дикие, характерные черты. Но у одной темно-русые волосы были курчавы, вились на висках, а из-под прямых бровей глядели робко, дико и одновременно нагло странные желто-серые глаза, как у притаившейся в кустарнике рыси. У другой были синие глаза и большой нос. И это она воскликнула «разве он не beau?»

Первая, с желтыми глазами, неловко протянула руку и, взглянув на него, сказала:

— Верно, ты —