главное -- нам это будет гораздо приятнее. Примите это как прощальный совет от своего учителя хороших манер.
-- Так как я скоро лишусь своего прекрасного профессора... -- начал я.
-- Это очень любезно, -- вставила она, приседая в реверансе.
-- Я хотел бы предложить один вопрос, -- продолжал я шутливо. -- Могу ли я, согласно строгим правилам этикета, прямо спросить девушку, хочет ли она выйти за меня замуж?
-- Вы не думаете, что не смогли бы иначе и жениться на ней? -- спросила она. -- Или, по-вашему, лучше, чтобы она сама сделала вам предложение?
-- А что, и так можно? -- с показным ужасом удивился я.
-- Конечно можно! -- в том же духе ответила она, -- и я приказываю тебе, Дэви, немедленно женись на мне!
-- Вот вы сами видите, что не умеете быть серьёзной, -- сказал я уже обычным тоном.
-- В одном я буду очень серьёзна, Дэвид, -- с мимолётным вздохом отвечала она, -- я всегда останусь вашим самым преданным другом.
Когда на следующее утро я сел в седло, все четыре леди стояли у того окна, из которого мы когда-то вместе смотрели на Катриону. Они кричали "прощайте" и махали платками мне вслед. Я твёрдо знал, что одна из четырёх действительно была огорчена! При мысли об этом, а также вспоминая о том, как я три месяца назад подошел к этой самой двери, грусть и благодарность смешались в моём сердце.
-- Так как я скоро лишусь своего прекрасного профессора... -- начал я.
-- Это очень любезно, -- вставила она, приседая в реверансе.
-- Я хотел бы предложить один вопрос, -- продолжал я шутливо. -- Могу ли я, согласно строгим правилам этикета, прямо спросить девушку, хочет ли она выйти за меня замуж?
-- Вы не думаете, что не смогли бы иначе и жениться на ней? -- спросила она. -- Или, по-вашему, лучше, чтобы она сама сделала вам предложение?
-- А что, и так можно? -- с показным ужасом удивился я.
-- Конечно можно! -- в том же духе ответила она, -- и я приказываю тебе, Дэви, немедленно женись на мне!
-- Вот вы сами видите, что не умеете быть серьёзной, -- сказал я уже обычным тоном.
-- В одном я буду очень серьёзна, Дэвид, -- с мимолётным вздохом отвечала она, -- я всегда останусь вашим самым преданным другом.
Когда на следующее утро я сел в седло, все четыре леди стояли у того окна, из которого мы когда-то вместе смотрели на Катриону. Они кричали "прощайте" и махали платками мне вслед. Я твёрдо знал, что одна из четырёх действительно была огорчена! При мысли об этом, а также вспоминая о том, как я три месяца назад подошел к этой самой двери, грусть и благодарность смешались в моём сердце.