организма, к которому постепенно возвращалась чувствительность, прибавилось противно разливающееся по всей поверхности тепло, исходящее из места — источника боли.
— Тихо-тихо. Главное не шевелись, — парень обхватил руками голову Макса, насильно зафиксировав её в одном положении, — главное, пока больше не двигаться, никаких резких движений. Я свою боль хорошо знаю.
— Аж язык в трубочку заворачивается.
— Да, оно самое. Не разговаривай, сейчас начнётся самое противное, тепло пошло, растечётся по всей голове, потом мутить будет.
— Этим меня не напугаешь.
— Зря, брат, я тоже думал, что знаю о головной боли всё и хуже чем у меня нет. Но оказывается чужая боль куда страшнее. Чего стоит ломка?! Благодаря тебе, кстати, пришлось пережить. Просто, наверное, к своей привык с годами, так что чужая, даже более слабая, куда мучительней.
— А с рёбрами что? И почему ноги не двигаются?
— Над рёбрами ты сам потрудился, а ноги… врачи говорят полная атрофия конечностей вследствие травмы позвоночника.
— Это что, я тоже с собой сделал?
— Не с собой, а со мной. Это что касается рёбер, а ноги давно уже не работают, — парень махнул рукой в сторону стоявшей в палате инвалидной коляски, на которую Макс раньше просто не обратил внимания.
— Не может быть. Таких совпадений не бывает, — прохрипел Макс.
— Никаких совпадений, я выступал главным потерпевшим на твоём процессе, точнее адвокат за меня, потому что я, благодаря твоим стараниям, валялся тут, на койке.
— Извини… А голову я?
— Не знаю, но до тебя ей тоже не мало досталось, внутричерепное давление после аварии, и ноги тогда же… давно.
— А где надзиратель?
— Доктор? Он скоро придёт.
— Не, охрана там, сторож, смотрящий…
— А куда ты убежишь? И главное как? — парень горько усмехнулся: — Тебя взяли на поруки, точнее ты отбываешь срок в моём теле. В этом и есть наказание, правительство придумало идеальную тюрьму, да и как говорит доктор Мильховский, руководитель этого проекта, нет более эквивалентного нарушению наказания, чем испытать все муки жертвы на себе в полном объёме, но не сверх того.
— О, как! А жертва, значит, развлекается в чужом теле, пока суд да дело.
— Да уж, тоже мне развлечение, слезать с иглы. Впрочем, за возможность ходить, хотя бы временно, оно того стоит.
— Рад за тебя.
Послышался прерывистый писк, парень взглянул на часы и нажал кнопу, отключив сигнал будильника.
— Ну, извини, мне пора, у меня, точнее сказать у тебя, тренировка. Потом ещё загляну.
— Подожди. Мне что-то не по себе.
— Понятное дело, ведь ты не в себе, в самом прямом смысле.
— Нет, я о другом. Мысли в голове словно бы занятия себе не найдут, в ней впервые за эти годы так… так чисто. Что мне делать? Я просто с ума сойду.
— Займи их чем-нибудь.
— Чем?
— Посмотри кино, послушай музыку или почитай.
— А что ты читаешь?
— Хочешь, я оставлю книгу.
— Хорошо, спасибо.
— Ладно, пока, — парень развернулся и вышел.
— Эй, — бросил в след ему Макс.
— Что? — парень заглянул в палату из-за двери.
— Тебя как зовут-то?
— Антон.
— Ты прости, Антон, не соображал, что творил.
— Ладно, проехали. Я потом ещё загляну.
— Удачи. Развлекайся…