Две повести о любви
Повесть первая
Немного о флебологии
Глава первая
Безболезненная процедура
Опять наступает вечер,
окончены все дела,
и я зажигаю свечи,
и шалью закутав плечи,
в молчаньи сажусь у стола.
И хочется все забросить,
уехать в пустыню, в тайгу,
но в модной прическе – проседь,
а в сердце стучится осень,
я скоро уже не смогу,
проснувшись твердить: «так надо»
и в будни идти, как в бой,
и верить, что ты где-то рядом,
моя любовь и награда,
но дни коротать не с тобой...
— Здравствуйте, вы позвонили в медицинский центр «ЮКА». У телефона Вероника. Слушаю вас. Да, мы оказываем такие услуги. Это новый метод лечения варикозных вен. Называется он – склеротерапия.
Девушка говорила заученный текст весьма артистично, не слишком быстро, чтобы ее не раскусили и не слишком медленно, чтобы не показалось, что она подбирает слова.
— Он основан на введении в вену специального медицинского препарата – склерозанта, который как бы пломбирует вену и она впоследствии полностью исчезает. Склеротерапия является безболезненной процедурой. В нашем центре ее выполняет кандидат медицинских наук, опытный врач-флеболог, Сергей Дмитриевич Сенцов.
Из-за этих вен вот уже 10 лет я хожу в длинных юбках. Не просто длинных, а ну очень длинных. Ну, конечно, — в храм — это понятно, но я ж пока не монахиня, и даже в послушницы меня вряд ли бы взяли, с моим-то смирением, так что хочется иногда и в обычном походить. Я уж не говорю — на пляж. На пляж с такими ногами показываться просто неприлично, да и болят они — ножки мои. Сколько можно терпеть. Такие доводы приводила я себе, пытаясь оправдать беспрецедентный поступок, который я собиралась совершить: отдать за безболезненную процедуру 200 у.е. Немыслимые деньги, заработанные непосильным рабским трудом. Как бы-то ни было, решение было принято, время назначено и отступать было поздно, да и не в моих правилах.
— Доктор, что-то мне страшновато.
— Ну что вы заладили, как маленькая, честное слово: «боюсь, боюсь». А если я скажу вам, что сделал восемь тысяч таких операций, вы перестанете бояться?
— У вас оказывается такой опыт?
— А вы мне поверили?
— Конечно. Я всегда верю врачам, почему-то.
— А зря. Чтобы сделать восемь тысяч операций, нужно оперировать ежедненвно. Вы вдумайтесь, ежедневно, в течение двадцати четырех лет, без выходных, праздников и отпусков. Это же абсурд. — Ну, хотя бы парочку операций вы все же уже сделали или я у вас первая? Ой, кажется я что-то не то ляпнула.
Тут опытный врач-флеболог Сергей Дмитриевич Сенцов, все это время занимавшийся мытьем рук и раскладыванием вокруг меня каких-то трубочек, шприцев и жгутов оторвался от своих устрашающих действий и впервые с любопытством посмотрел на меня. Мол, это кто ж такая претендует быть первой.
— Простите, вы такая наивная или вы такая остроумная?
— Вообще-то, ни то, ни другое. Но, в данном случае, просто бестактная. Простите, пожалуйста.
— Ну что вы, не стоит извинений. Если пациент шутить, значит, он жив.
— А если шутит доктор, значит он — садист?
— А знаете, что флебологи ценят в женщине больше всего?
— Знаю, ножки. Это же их основной доход.
— Так вы еще и прагматичная?
— Нет.
— Флебологи больше всего ценят в женщине чувство юмора.
С этими словами Сенцов, вооруженный шприцем и тампоном склонился надо мной.
— Все будет хорошо. — Произнес он тем спокойным бесстрастно-людоедским тоном, каким обычно стоматологи говорят: «Что ж будем удалять все три и без наркоза».
От страха я взглянула ему прямо в глаза. Вероятно, это был взгляд кролика, собирающегося добровольно отправиться в пасть к удаву. Потому что доктор вдруг рассмеялся и опустил шприц. И тут я увидела за стеклами модных очков теплые, одушевленные глаза, так не вязавшиеся с ироничным тоном. «Давно не встречала таких хороших глаз» — подумала я и тут же ощутила, как тонкая игла тихо и уверенно входит в вену, направляемая опытной рукой. Вот уж действительно безболезненная процедура. И пока Сенцов колдовал над моей конечностью, приговаривая что-то себе под нос, я лежала и думала, что хорошие глаза — это большая редкость, особенно среди мужчин. У них обычно, к годам сорока, остается что-то одно: либо похоть, либо тщеславие, либо безразличие к жизни, причем лицо в целом может менять выражение, но глаза остаются при своем. Хорошие же глаза всегда говорят о разном. В них отражается душа и мысль. И смотреть в них — истинное наслаждение. Хорошие глаза не впиваются в тебя, не сверлят взглядом, не издеваются, ничего не требуют, они не смотрят испытующе, исподлобья, они не пронзают и не обжигают. Хорошие глаза никогда не надоедают, они беседуют с тобой само по себе, независимо от их обладателя и ни на что не намекают. В хорошие глаза можно смотреть долго и без стеснения. Именно такие глаза были у Сергея Дмитриевича Сенцова.
Стучатся стихи, мне опять одиноко,
и нет в моем сердце ни боли, ни слез.
И я ощущаю оставленность Богом,
а ночью мне снится пустынный погост.
Мне снится тревога и ужас потери
того, кто так глупо меня потерял,
и вестник пернатый на белой постели,
и собственный лик в коридоре зеркал.
Мне снятся чужие и близкие лица,
неведомый город, дорога в горах,
и только одно никогда мне не снится:
мое отраженье в любимых глазах
Глава вторая
О том, чего не может быть
— Ну, как себя чувствует источник моего дохода?
«Помнит» — отметила я про себя. Прошло две недели. За это время я и думать забыла о всяких докторах с их глазами и шуточками, концерт в мединституте, запись на радио, да еще в колледже очередной открытый урок. И все это с больной ногой. Поэтому дальнейший расклад событий в тот вечер меня весьма удивил.
— Спасибо, плохо.
— Что так?
— Нога ноет, вены почернели, и бинты ужасно режут.
— Ничего-ничего, потерпите немного, это нормально, — уговаривал он меня, осматривая мой протез. — А то, что бинты режут, это мы сейчас исправим. Олечка!
Был конец рабочего дня. Сенцов вышел в соседнюю комнату и, пока сестра делала мне перевязку, разговаривал с кем-то по мобильнику. Через несколько минут он появился в дверях, без зеленого хирургического облачения, в джинсах и в велюровом джемпере неопределенного цвета, который на рынке почему-то называют фисташковым. Причем большая часть населения и
