class="book">-Научили, значит, отвечать? А ну, говори, фашистская сволочь, какое у тебя задание?!

Я с удивлением смотрел на кричащего, пытаясь собрать мысли в кучу.

-Я же говорю, - спокойно отвечаю, - контузило меня, я даже имени своего не помню, а вы про задание спрашиваете.

-Хм! Забыл, говоришь? Сейчас напомним, - Гнилов вышел из-за стола и подошёл ко мне. Я не успел подняться, как получил увесистую плюху по уху и улетел в угол, но долетел или нет, уже не помню, потому что услышал совсем другие голоса:

-Ещё разряд!

-Есть разряд! – я почувствовал ощутимый удар током, тело выгнуло дугой.

-Пульса нет, мы его теряем!

Наступила тишина и темнота. Потом на лицо полилась вода.

-Что? Притворяешься, фашистский выкормыш? Вставай, хватит отдыхать.

Я поднялся, сел на полу. Что-то заложило одно ухо. Я приложил ладонь, посмотрел на неё, ладонь была в крови. Перепонка лопнула, что ли?

-Вставай, говорю! – разозлился Гнилов, несильно пиная меня по рёбрам.

Я охнул и встал. В реках у комиссара появилась гибкая палочка. Стек, понял я, непонятно, правда, откуда пришло понимание. Зато почувствовал...

Я и не заметил, как он ударил. Мне между ног.

Я тут же, как подрубленный упал на колени, потом на локти, дыхание перехватило.

Подняв голову, увидел перед собой сапоги, выше - ноги. Появилась мысль ответить, ударив между ног. Вовремя сообразил, что он просто провоцирует нападение.

Забьёт насмерть теми же ногами.

-Вставай, хватит кланяться! – разочарованно сказал Гнилов.

Я сел на пятки, силясь вдохнуть, в это время открылась дверь, и вошёл ещё один военный.

-Опять с детьми воюешь, Сёма? – спросил он.

-Да это немецкий шпион!

-Шпион, говоришь? – спросил военный, усаживаясь за стол, - Ну ка, посади его на стул.

Сёма взял меня за воротник и усадил на стул.

Голова трещала, внизу болело, я не знал, за что хвататься руками. Взялся за всё, размазывая кровь по щеке.

-Ты что, бил его? – удивился вошедший.

-Ничего я не бил, он контуженный, под налёт попал, вот и кровит.

-Вижу я, дождёшься ты, Сёма, - Сёма, усмехнувшись, сел на краешек стола.

-Как зовут? – обратился, как я понял, командир.

С трудом приведя дыхание в порядок, я выдавил:

-Не помню.

-Врёт, - хохотнул Гнлов, - мне говорил, что его Вильгельмом зовут!

-Это не я говорил, Мишка…

-Что за Мишка? – заинтересовался командир.

-Вместе их поймали, Мишка сдал этого, сказал, что он немец.

-Ну, немец. Мало у нас немцев?

-Они шли со стороны фронта!

-Ты знаешь, где сейчас фронт? Ты будешь расстреливать всех беженцев?

-Этот крепкий орешек, не признался, что немецкий знает.

-Немецкий не знает? – удивился командир, - первый раз вижу немца, не говорящего по-немецки!

-Я всё забыл, - прохрипел я, - после контузии. Меня накрыло взрывом, засыпало землёй, меня Мишка выкопал. Я не вспомнил ни Мишку, ни себя. Вы думаете, если меня бить, появится память?

Командир хмыкнул, мельком взглянув на Гнилова.

-Я читал, - сказал Гнилов, - немцы придумали, как управлять людьми. Делают закладку в голове и отправляют на задание, при этом человек ничего не помнит. Потом он подбирается к объекту и… хоп!

Мы с командиром с удивлением уставились на комиссара. Я никогда бы не подумал, что Сёма что-то читал, кроме циркуляров сверху и доносов снизу.

-Что смотрите? Мне нравится фантастика! – Командир облегчённо вздохнул:

-Напугал ты меня, Сёма, я уже поверил было!

-Всё может быть! Есть у немцев такие маленькие пистолеты, как карандаш, привязал его… куда не заглядывают, и можно убить кого угодно.

Я представил себе это, сравнив длину карандаша и свой… и, несмотря на боль, затрясся от смеха.

-Вот, Сёма, даже контуженного рассмешил своими фантазиями. Что, шпион, есть хочешь?

-Нет, - отрицательно покачал головой, - тошнит.

-Ясно, сотрясение мозга. Ладно, Сёма, скажи своим, пусть отведут его в баню. Помоется, поест, отдохнёт, потом продолжим разговор. Есть у меня план…

Вошедший красноармеец проводил меня к постройке, явно это была баня. Когда я вошёл в предбанник, к своему удивлению, увидел Мишку. Мишка уже раздевался.

-Ну, вы мойтесь, я посторожу, - сказал красноармеец, выходя за дверь.

Ничего не сказав, я начал раздеваться. Мишка, искоса поглядывая, разделся и юркнул в мыльню. На него я не злился. Каждый выживает, как умеет. Тем более, недавно он спас меня от верной смерти. Сняв трусы, я осмотрел свою маленькую мошонку. Та была уже синяя. «Ничего себе - подумал я, - удар, у него поставлен! Как бы наследства не лишил!».

В мыльне нашёл шайку, налил воды, поискал мыло. Мылом завладел Мишка, тщательно намыливая голову.

-Миша, дай мыло, пожалуйста, - попросил я. Мишка застыл. Потом протянул мне кусок мыла и мочалку. Я с трудом поднялся, взял принадлежности и начал мыть свою голову. Грязи было невероятно много, боли тоже.

-Миша, потри спину, мне не добраться, больно, - попросил я.

Мишка не стал противиться, начал мыть меня и спереди, и сзади.

С удивлением я заметил, что Мишка не обрезан. Интересно, подумал я, какой же он тогда еврей?

Когда мы помылись и вышли в предбанник, то своей одежды не обнаружили.

на полке лежали двое кальсон с рубашками, в одну из них нас обоих можно было завернуть. Зато висели два вафельных полотенца. Мы вытерлись и сели, не зная, что делать дальше.

Тут открылась дверь, и заглянул красноармеец с винтовкой на плече:

-Помылись уже? Одевайтесь.

-Где наша одежда? – вредным голосом спросил Мишка.

-Не беспокойтесь. Она такая грязная, что мы решили её постирать. Уже, наверно, сушится.

Если бы не больная голова, я подумал бы, что стирать удобнее в бане, но гул в ушах не проходил, и думать было лениво.

-Вилька… - подал голос Мишка.

-Что? – спросил я, думая, как сделать, чтобы кальсоны не спадали.

-Прости меня, – шмыгнул носом Мишка.

-За что? – удивился я.

-Как за что? За то, что сдал тебя. Тебя же били, я вижу.

-Били, - согласился я. - Зато не убили. Забудь, Мишка.