рельсов...

Все дело в том, что этот молодой человек, золотой медалист, хоть и пошел в вуз по желанию, вышел из него специалистом средним, а главное — человеком не творческим... Собственно, он и не мог выйти из вуза ярким инженером, способным конкурировать в новой жизни. Учеба и в школе, и в вузе была формальной, и отношение студента к ней, хоть он и медалист, тоже было формальным. Мог ли из простого прилежного «ботаника» вырасти классный специалист, профессионал?

Раньше инженеры, едва умевшие «ходить» в технике, «доводились» на производстве, но теперь «не детские ясли» — производству подавай — не полуфабрикат, а специалиста, чаще всего, талантливого. Талантливые люди в процессе формальной учебы не рождаются.

Приобрести профессию по душе, по призванию, достигнуть в ней мастерства бывает нелегко. Мы выбираем профессию, профессия выбирает нас.

И вот здесь-то, пожалуй, заложен один из главных секретов жизни: речь идет о развитии одаренности, о приобретении таланта, без которого профессия бессмысленна и часто приносит одни лишь огорчения.

«Госпожа удача» — это, прежде всего, профессионализм, высокое мастерство. За какое бы ты дело ни взялся, только оно, мастерство, будет по-настоящему определять успех. Но мастерство — часто мы об этом узнаем с опозданием — не просто результат жизненного опыта и навыков, хотя все это играет свою роль. Подлинное мастерство базируется на одаренности и таланте. Только одаренность, талант способны предельно раскрыть потенциальные возможности человека.

Правда, как утверждает канадский ученый Г. Селье, в мозгу человека таится столько мыслительной энергии, сколько физической энергии содержится в атомном ядре, творческие возможности неограниченны, неисчерпаемы, тем не менее дар творческий, талант сами по себе не бесплатное приложение к человеку, так как природа никогда и ничего не дает в завершенном виде.

Как лучше, раньше и успешнее развить одаренность, которая всегда была фундаментом призвания, профессиональности и карьеры? Во все времена это волновало ученых, писателей, журналистов, всех творческих людей. Волновало и меня.

По профессии я литератор, автор романов «Вислый камень», «Садыя», «Женщина с историей», «Генерал Коммуны», «Застава», «Девятый вал», «Короли преступного мира», «Империя контрабандистов», «Оборона Севастополя». Но вот уже более тридцати лет занимаюсь психологией творчества, развитием одаренности. В писательство я пришел уже весьма зрелым человеком — через свой опыт и через опыт моих наставников. Как человека, стремившегося к творчеству, меня естественно волновали пути творческого становления.

Конечно, проблема — нужны ли нам Рафаэли, Моцарты, насколько возможен сегодня новый Леонардо, — если судить по газетам, не нова. Каждому здравомыслящему ясно, что для нормального цивилизованного развития обществу необходимо как можно больше талантливых и гениальных людей. Значит, Рафаэли, большие и маленькие, нужны нам во всех областях творчества.

Но, как свидетельствует статистика, только тридцать процентов вундеркиндов с годами добиваются исключительной талантливости и значительных высот. Что же происходит с остальными?

Специалисты утверждают, что они «сравниваются» со сверстниками. А с чего бы это вдруг им «сравниваться», как заметил один журналист, если у них «опережающее развитие»? Такого ответа, оказывается, нет даже в специальной литературе.

Когда я говорю о творческих высотах, то имею в виду не только большие таланты, которые бесспорно необходимы обществу. Но обществу не менее необходим творческий потенциал и просто одаренных людей — архитекторов, журналистов, музыкантов, литераторов, инженеров, ученых и тех рабочих, чья профессия непременно требует творческого подхода. Без этого огромного творческого потенциала своих рядовых сограждан общество не способно двигаться вперед. Нельзя сделать жизнь богатой и счастливой, если в основе ее лежит не творчество, а ремесло и ремесленник. Тем, видимо, и сильны развитые страны, где широко открыты дороги для творческой предприимчивости.

Почему я написал эту книгу?

Помню, как я сам пробивался в творчество, старался найти себя. Слышал, что, мол, талант не пропадет — «талант сам пробьется». Теперь-то я знаю, насколько обманчив этот миф. Полностью согласен с инженером С. Красносельским, который писал: «я подозреваю, что эту спекулятивную формулу — «талант всегда пробьется» как раз губители талантов и выдумали, чтобы немного успокоить свою нечистую совесть. Очень уж хитро получается: не пробился — значит, не талант».

На моих глазах не реализовались многие одаренные люди. А сколько их по стране — процентов семьдесят? Кроме того, статистика умалчивает о так называемой скрытой одаренности. Подобно углю — антрациту или высококачественной нефти, зарытой глубоко в землю, такая одаренность в глаза не бросается и из-за этой внешней не-броскости бывает малоприметна. Кроме того, сам человек нс всегда способен ощутить и понять свои творческие возможности. Вот тут-то и нужен острый, внимательный глаз, чаще всего глаз специалиста, энтузиаста, подвижника, чтобы угадать в человеке эту золотоносную жилу. А ведь в нашей повседневности скрытая одаренность и за одарен-ность-то не считается!

Общество теряет таланты. А их много. Они рядом. В большинстве они даже не ведают о том, что в определенных условиях могли бы стать творческими личностями: первоклассными специалистами самых разных профессий.

Общество теряет таланты. А многие молодые люди, способные к творчеству, теряют себя и свою судьбу. Теряют потому, что общество чаще всего показывает им формальную, далекую от истины дорогу. Там, где царствуют стереотипы, нельзя проявить свою индивидуальность. В формальной среде можно, как написал автор одного письма, лишь задуматься, что лучше: денежная, но постылая работа или — неденежная, ненадежная, зато любимая? Выбирают постылую...

Многие годы я вел творческие студии по развитию одаренности. Как наставник персонально занимался с теми, в ком видел реальные творческие возможности, не искал ярких одаренностей, вундеркиндов. Мои студии были экспериментальными, и развивались в них самые обыкновенные ребята. Именно из этих ребят я делал вундеркиндов, одаренных, талантливых.

Мои студийцы и подопечные потом легко поступали в Московский университет и в Военную гуманитарную академию, причем не куда-то, а на факультет журналистики; шли в другие вузы — например, в