Бобров Дмитрий Владимирович
Вайсштальберг (книга снов)

1 ЗЕРКАЛО МИРА

Пятиногий крылатый бык неподвижно висел посреди комнаты с алыми стенами. Был он ослепительно белый, с человеческой головой, длинной чёрной бородой, большими умными глазами и густыми серебряными бровями.

Я сразу узнал его. Последние дни много разговоров было о бесчинствах исламистов, захвативших древнюю ассирийскую столицу Ниневию и разрушивших многие её архитектурные памятники. Это был шеду - загадочный ниневийский крылатый бык, грозный стражник разрушенного храма Изиды. В выпусках новостей агрессивные бойцы Исламского государства Сирии и Леванта отбойными молотками крошили статуи шеду, но существо, висевшее в воздухе передо мной, не было статуей. Я ощущал за чертой его плоти странное живое биение, импульсации, дрожание, таинственные вращения и волнообразные перемещения, движение неведомых элементов в неизвестном направлении, превращения, реакции.

- Все твои проблемы - в тебе самом! - выкрикнул бык голосом похожим на гудок экспресса. - Ищи куски. Не расслабляйся! Впереди ждут новые открытия, куда более поразительные, чем в детстве.

Я смотрел на быка, осмысляя происходящее, но не мог найти ни одной зацепки к ситуации.

- Есть место, где тебе нужно побывать.

- Вайсштальберг, - он произнёс это слово, и в его голосе мне почудилась грусть. - Вайсштальберг - город-дом, выпавший из времени пространства, зеркало мира, призрачный двор, летящий в никуда из ниоткуда с самого рождения вселенной до её гибели и обратно.

- Что это? И зачем мне туда? - наконец я выдавил из себя какие-то жалкие слова.

- Санаторий, пусть для тебя это будет лучшее место для восстановления сил. Дом отдыха от трудов. Найди его; сиё не просто, но возможно. - В трубогласном голосе быка слышались нотки оптимизма.

- Как я найду его? - спросил я.

- Тебе подскажет сердце, - ответил бык. - Ты поедешь с Южного вокзала, сойдёшь на девятой станции, а далее пешком вдоль реки. Старая дорога начинается за зелёным шлагбаумом.

Всё в целом было ясно, но что-то невысказанное давило душу внутри.

- Кто ты бык? - спросил я пятиногого, но он только нахмурил густые брови.

Оставалось лишь просыпаться, умываться, одеваться и отправляться в неведомый поход.

Утром я отправился на поиски таинственного Вайсштальберга. Обул крепкие ботинки для долгих переходов, надел удобные тёмно-зелёные военные брюки, шерстяной армейский свитер и тёплую зелёную походную куртку, за плечи закинул рюкзак со скарбом необходимым в походах.

Вокзал поутру оказался пустынным. Лишь немногие голуби толклись, ворча, у памятника Марку Аврелию, да группа сосредоточенных скаутов в гастуках, шляпах и значках сидела на вещмешках, сваленных на каменный пол вперемешку с сачками для ловли бабочек и удочками у стеклянной стены вокзала.

Я спрашивал себя, когда же я в последний раз покидал город, но не находил ответа. Ночами меня влекло в парки, разбитые у брегов канала, где стояли потрескавшиеся от времени гранитные купели и саркофаги, где собранная в большие кучи палая листва медленно тлела, поднимая в воздух толстые дымовые столбы, но проснувшись, я приходил выводу об иллюзорности этих воспоминаний, казавшихся удивительно чёткими и осмыслёнными. Я мог бы указать на карте местоположение тех мемориальных садов, но признавал, что ничего подобного в городе нет, что всё это выдумка сознания.

Пригородный поезд резво ехал мимо высоких холмов и вдоль широких озёр, по мостам проносился над реками. Мимо бежали ветряные мельницы в поле, лохматые стога сена, покосившиеся старые овины, на полоске земли у железнодорожной насыпи паслись козы и коровы.

После пятой станции поезд свернул на однопутку, в места уединённые и малонаселённые. На остановках здесь почти не было пассажиров, а поселения представляли собой один-два десятка покосившихся деревянных домов.

Девятая станция оказалась крохотным полустанком, поднятым на четырёх бетонных сваях маленькой площадкой-перроном, собранным из чёрного бруса. Сквозь поверхность платформы на свет пробивалась семейка ромашек.

Невдалеке и вправду протекала небольшая речка с быстрыми водами, поросшая по краям камышом. Спустившись к воде, я обнаружил маленькую тропинку, идущую параллельно течению.

Неужели я действительно уехал из города и нахожусь в поисках места, о котором узнал во сне от левитирующего пятиногого крылатого быка, чьи статуи тысячелетия назад были возведены у ворот крепости Саргона II? Или это продолжающийся сон, фантазия ума, наваждение?

Спустя примерно километр движения вдоль реки путь преградила огромная облезлая до кирпича арка, сохранившая только цифру '1954', выложенную над входом, который перекрывал шлагбаум выкрашенный зелёным.

Перепрыгнув через шлагбаум, я двинулся вперёд уже по старой каменной дороге, проложенной явно мастерами старых времён.

Дорогу обрамлял сад - развесистые дубы, широко раскинувшиеся посреди зелёных полян, очень старые высокие тополя, орешник, - когда-то это явно рождалось как результат замысла и планировки человека. Однако столь многие года разделяли создание сада с сегодняшним днём, что он глубоко зарос спутанными кустарниками, елями и соснами.

Иногда с правой или с левой стороны дороги появлялись небольшие заросшие кувшинками пруды и в них плавали утки.

Но вот дорога вдруг вильнула направо и поднялась на холмы, прошла между холмов, а потом появился резкий поворот налево и вниз обратно к лесу.

И тут я увидел Вайсштальберг - огромное здание, стоящее в низине на краю леса, вблизи прикрытое лишь тремя шеренгами мёртвых иссохшихся деревьев.

Здание было велико и его объёмы не ясны. Кирпичное туловище Вайсштальберга тянулось по расселине, теряясь в тумане и густом лесу. Высота дома составляла, быть может, 6, 8 или максимум 12 этажей, ширина же была необъятна. Позднее я узнал, что В. имеет форму пятиугольника вроде Пентагона, но вытянутого вдоль одной из осей.

Фасад В. был потрескавшимся и почерневшим, на доме лежала печать времени. Было совершенно очевидно, что никто в нём на постоянной основе давно не живёт, но десятилетия, а то и столетия назад здесь вероятно бурлила жизнь.

Здание похожее на замок производило очень уютное впечатление, низ стен и окантовка проросли зелёным мхом, несмотря на давнюю заброшенность, нигде не было скоплений мусора и следов