потратила на бесполезные молитвы и призывы к Господу не лишать ее единственной родной души на этом свете — все тщетно.

Виктор Эдуардович три года не дожил до своего шестидесятилетия. Но, несмотря на столь зрелый возраст, до болезни он был весьма моложавым, подтянутым и энергичным мужчиной. Никто, глядя на него, не посмел бы назвать его стариком. Геля понимала, насколько поздним ребенком она была, ведь ей было всего двадцать лет, тогда как отцу через несколько лет должно было исполниться шестьдесят, поэтому и объясняла себе отсутствие матери надуманными и трагическими причинами. Она думала, мать ее умерла родами из-за того, что решилась родить ребенка, будучи уже немолодой, а отец не рассказывает ей этого, чтоб избавить от чувства вины.

Несколько дней назад, в ночь, когда умер отец, он успел рассказать ей все о себе, ее матери и своей жизни до того, как родилась Ангелина. Рассказал и умер, словно снял с души тяжкий груз.

«Ангелочек мой, ты прости меня…» — все еще звучал в ее голове его слабый голос.

— Папа, — тихо прошептала девушка, положив свою ладонь на шелковое покрывало, укрывающее скрещенные на груди руки отца, — папочка…

Она вдруг четко осознала, приняла, что никогда больше не услышит наяву ласковое прозвище, которым ее всегда называл отец. Он сказал, что ее назвали Ангелиной из-за того, что она была очень похожа на маленького ангела, когда родилась. И всегда отец звал ее именно так, своим ангелочком.

Девушка судорожно вздохнула, изо всех сил пытаясь сдержать рвущиеся из груди рыдания. Любовь Михайловна крепко обнимала ее за талию, поддерживая, иначе Геля, наверное, рухнула бы на колени у гроба. Упала бы ниц и разрыдалась бы в голос, завыла бы, наверное, от горя. Но твердая рука этой крупной и сильной женщины держала ее в реальности, словно напоминание о том, что она пока еще не осталась наедине со своим горем, что вокруг нее посторонние люди и она не имеет права сейчас на слабость.

Гроб тем временем закрыли и подняли на плечи парни из ритуального бюро и девушка, едва переставляя ноги и опираясь на домработницу, побрела за ним.

Позже, когда этот бесконечно длинный день, наконец, закончился, девушка, свернувшись калачиком под одеялом и выплакавшись вволю, закрыла глаза и еще раз позволила себе вспомнить последний разговор с отцом.

— Ангелина Викторовна! — услышала девушка в ночь смерти папы голос Любови Михайловны. — Геля, вас отец срочно к себе зовет.

Она посмотрела на часы на прикроватной тумбочке. Два часа ночи. Щуря глаза от яркого света, ворвавшегося в ее темную спальню из коридора сквозь раскрытую дверь, различила на пороге женский силуэт.

Накануне папе стало лучше, и девушка надеялась выспаться впервые за многие месяцы. Что же могло случиться? Неужели… О страшном думать было недопустимо. Геля набросила на плечи халат и поспешила в комнату отца.

— Что папа? — Она опустилась на колени у его кровати и сжала холодную руку. — Что случилось?

— Ангелочек мой, — отец повернулся к ней, — сядь рядом, детка. Мне нужно рассказать тебе что-то… если успею.

— Папа, — Геля старалась чтоб голос ее не дрожал, но у нее не получалось, — ну что ты такое говоришь?

Слезы закипали в глазах, и предательский комок мешал дышать. Какое-то чувство обреченности и неизбежности поселилось внутри. Словно знание, что все скоро кончится.

— Геля, я должен тебе рассказать… Когда-то давно, еще до твоего рождения, у меня была семья. Жена и трое сыновей — Эдуард, Герман и Всеволод. Старшему сейчас тридцать семь лет. Они твои родные братья, Ангелочек. Я никогда не рассказывал тебе о них — не считал нужным. А еще мне было стыдно, и я боялся, что ты осудишь меня за то, что я бросил свою семью, своих детей… родных детей… Оставил их из-за другой женщины… Да, Ангелочек, из-за твоей матери. Она тогда только окончила институт и устроилась ко мне… стажировалась на какую-то управляющую должность. Она была похожа на тебя — такая же белокурая и хрупкая, трогательно-невинная… так мне казалось тогда.

Как говорится — седина в бороду, бес в ребро. Этот ее ангельский вид совершенно меня очаровал. Я тогда не знал, что за душа прячется под маской невинности и простоты. И эта очаровательная улыбка, и румянец смущения, и хлопанье ресниц — все это было рассчитано на меня, старого дурака, и я попался на эти трюки как мальчишка. Мне друзья говорили, что я с ума сошел, что ей от меня нужны только деньги, но я не слушал. Ну, как могли врать эти чистые голубые глаза? Оказалось — могли…

Отец на минуту замолчал, вспоминая что-то или давая дочери переварить услышанное.

— Я бросил семью, — продолжил он наконец, — развелся с женой, оставил ей все: бизнес, недвижимость, деньги… Мне было стыдно, что я оставляю ее одну с тремя детьми на руках. Хотя старшему тогда вот-вот должно было исполниться восемнадцать. В общем, я откупился от них, да…

Мы переехали в другой город, мне все пришлось начинать сначала. Денег не хватало, времени тоже, и твоя мать видимо разочаровалась во мне. Она родила ребенка, тебя, Ангелочек. А потом, прихватив с собой всю наличность, сбежала в неизвестном направлении, оставив тебя, и больше я ее не видел никогда.

Это меня Бог наказал за то, что я оставил семью и если бы не ты, доченька… Моя единственная радость…

Из уголка глаза мужчины скатилась слеза, которую Геля вытерла своей ладонью.

— Папа…

— …Теперь я покидаю и тебя. На сей раз не по своей воле и оставляю тебя совсем одну, моя девочка. Поэтому я сделаю то, что единственное могу для тебя сейчас сделать. Все будет хорошо Ангелочек мой и прости меня…

Через несколько минут после этого разговора отец впал в забытье и, не приходя в сознание, перед рассветом умер.

На следующий день пришел адвокат, занимающийся отцовскими делами много лет, и сообщил девушке, что Виктор Эдуардович оставил ей в наследство некую солидную сумму денег, а так же свой бизнес, недвижимость и прочее имущество. С одним лишь только условием — всем этим она сможет распоряжаться после замужества, а до тех пор должна будет переехать жить к своим братьям.

Когда Геля непонимающе спросила, почему отец распорядился ее жизнью именно так, пожилой юрист объяснил, что Виктор Эдуардович больше всего на свете боялся, что после его смерти, имея на руках целое состояние, которым девушка просто не сумеет правильно распорядиться, она может стать жертвой или нечистого на руку охотника за приданным или еще кого похуже. А ее братья — солидные уважаемые люди. Они смогут защитить девушку и выбрать ей достойного спутника жизни.

— Ангелина Викторовна, — участливо похлопал по ее руке адвокат, — вы не