было проделано так тонко, так ловко, что я сначала ничего и не заметила. Все шло как бы так, как надо, но сон в целом пошел насмарку.

— Из-за чего, как ты считаешь?

— Из-за нескольких слов, которые обвиняемая произнесла шепотом, как только появилась в этом сне.

— И что именно она прошептала?

— А это… а, вспомнила. Я считаю, что ты прав.

Это она троллю прошептала. После чего тролль понял, что это только сон и бояться ему незачем.

Столько сил потратили — и зря!

— У защиты есть вопросы? — обратилась Айви к Дольфу.

Дольф покачал головой. О чем же спрашивать?

Всем здесь ясно, что Скриппи совершила тяжкий проступок.

— Нет вопросов, — хмуро выговорил он.

— Со стороны обвинения свидетелей больше нет, — сообщила Айви. Да ей и не нужны были еще свидетели. Кажется, она и так выиграла.

Факты все были налицо. И Дольф понял: единственное, что он может попытаться сделать, это дать означенным фактам иное толкование. Тут и свидетель должен быть особый…

— Прошу вызвать свидетельницу Мелу… русалку, — как можно солиднее произнес Дольф.

Русалка тут же появилась, и на своих прелестных ножках прошла к свидетельскому месту.

— Мела, ты знакома с подзащитной?

— Да. Мы познакомились, когда она очутилась в моем гроте.

— Кто она, по-твоему? Опиши, — предложил Дольф.

— Ну… как бы это сказать… конечно, она неживая, состоит из одних костей. Поэтому я сомневаюсь, можно ли так говорить о ней…

— Говори, как считаешь нужным, — поощрил русалку Дольф.

— Я бы назвала ее милым человеком. Она заботится обо всех и всегда пытается поступать как надо.

Вот и ее друг, Косто его зовут, он…

— Ты сказала, что моя подзащитная заботится о людях. Но раз она неживая, раз она не человек, то как же она может заботиться?

— Заботится, и все тут, — простодушно ответила русалка. — Неживая, а заботится. Не то что иные живые.

Дольф взглянул на присяжных и по их гримасам и жестам понял: они сочувствуют Скриппи.

— От Скриппи требовалось наказать тролля за то, что он не съел человеческое дитя. Скриппи своими силами воспрепятствовала наказанию. Итак, не считаешь ли ты, Мела, что обвиняемую следует оправдать? — спросил Дольф.

— Протестую! — воскликнула Айви. — Свидетель не вправе отвечать на такой вопрос!

— Протест принят, — отозвался судья.

Но Дольф уже добился своей цели: большая часть присяжных была теперь на его стороне. Они поняли, что Скриппи не из прихоти нарушила течение страшного сна, предназначенного для тролля Тристана. Нет, так поступить ей велела ее совесть. И судить за это, по меньшей мере, неуместно.

— Мела, а если бы тебе довелось сыграть роль в страшном сне? Такую роль… — начал было Дольф.

— Протестую! — снова закричала Айви. — Несущественно! Защитник уводит разбирательство в сторону!

— Протест принят.

У Айви не было вопросов. У Дольфа тоже. Русалке разрешили удалиться.

Следующим был вызван тролль Тристан. Услыхав, кто сейчас должен появиться, публика заволновалась. Вызвать самого виновника действа — это был дерзкий шаг. Но Дольф знал: если он не будет дерзким, то Скриппи останется без защиты.

— Тристан, ответь, почему ты отпустил жертву? — спросил Дольф. — Будь добр, расскажи подробно. И не стесняйся, говори, как умеешь.

Дольф знал, что рассказ должен выйти трогательным.

— Протестую! — крикнула Айви. — Суду не нужны чувства обвиняемого. Нам нужны только факты. Голые факты!

Дольф усмехнулся: еще бы! Сестричке-прокурору да не быть против трогательных историй со стороны защиты!

— А я считаю, что все должно быть изложено подробно, как можно подробнее, — нашелся он. — Чтобы судить, надо прежде выяснить все причины и обстоятельства.

Присяжные закивали в знак согласия. «Какой же я, оказывается, ловкий! — сам себе удивился Дольф. — Вот и присяжных смог убедить».

— Отклоняется, — произнес судья.

Дольф похолодел: значит, все-таки не повезло…

Но тут же догадался: это обвинению не повезло. Протест обвинителя отклоняется, а не его! Надо этим воспользоваться!

— Я всегда относился к людям просто как к животным, — начал тролль. — Как к мясу, которое можно добыть и съесть. Но когда это крохотное создание обратилось ко мне, когда я услышал, что семье без нее будет так горько, так плохо, то я вдруг подумал: а ведь и у меня могла быть семья, дети… да вот не повезло. А я всегда хотел иметь дом, детишек… и тут мне начисто расхотелось убивать, не только людей, а вообще… убивать. И я отпустил малышку. Да, тролли никогда не жалели людей, а люди — троллей, а я вот пожалел.

Дольф счел, что этих слов достаточно. Те из присяжных, у кого есть дети, наверняка не останутся безучастными.

— Обвинитель, твои вопросы, — бросил Дольф сестрице.

— Надеюсь, ты осознаешь, что поступил противозаконно? — строго спросила Айви. — Осознаешь, что заслужил наказание?

— Протестую! — крикнул Дольф.

— Ладно уж, снимаю вопрос, — махнула рукой Айви. Своим вопросом она уже внесла некоторое смятение в умы присяжных. — Со стороны обвинения вопросов нет.

Наконец Дольф пригласил в зал ту самую маленькую девочку.

— Ты понимаешь, что тролли сделали бы с тобой, если бы Тристан тебя не отпустил? — спросил он.

Вместо ответа кроха горько расплакалась. Дольф видел, что Обдирал сжимает кулаки, а Вилда едва сдерживается, чтобы не вскочить и не броситься к ребенку. Зрелище плачущего малыша для них было невыносимо.

— У обвинения есть вопросы? — спросил Дольф.

— Вопросов нет, — поспешно ответила Айви. Очевидно, и ей стало не по себе.

Больше свидетелей не было. Настало время обвинению и защите выступить с заключительным словом перед присяжными. Затем присяжные должны будут удалиться на совещание и вынести свое решение. Дольф чувствовал, что пот льется с него; он мучительно придумывал, что бы сказать.

К счастью, Айви должна была говорить первой.

— Всю эту возню вокруг добродетельных скелетов, жалостливых троллей и несчастных маленьких девочек я считаю неуместной, — сказала она. — Скелетам по роду деятельности надлежит быть пугающими, троллям — жестокими, а что касается маленьких девочек, то среди них… такие стервочки попадаются, что только держись. — Тут она посмотрела на Дольфа:

— Ты с этим не согласен?

Дольф, застигнутый врасплох, не нашел сразу, что сказать. И Айви в полной мере этим воспользовалась.

— Вы, присяжные, должны спросить вот о чем, — суровым тоном произнесла Айви. — Выполнила ли обвиняемая долг, возложенный на нее? Нет, не выполнила. И тем самым преступила закон. А дальше уж решайте сами.

«О, подлая Айви! — мысленно вскричал