Тедди Ласков сделал последний заход над Вавилоном. На земле не было видно никакого движения, лишь ветер гнал песок да какой-то одинокий человек ехал на осле на запад по покрытой грязью равнине, глядя при этом в небо. Огромный бело-голубой «Конкорд» лежал полузатопленный у причала деревни Уммах. Ласков отметил про себя, что «Конкорд» должен выглядеть здесь более неуместно, чем выглядел на самом деле. Деревню и самолет разделяли почти две с половиной тысячи лет, и все же их связывала общая ниточка.
Резко развернув истребитель, Ласков взял курс на запад, подальше от колыбели цивилизации, от земли пленников, от пустыни Шамиях. На запад — в Иерусалим. Крылья самолета, выдвинутые для боевых заходов, сложились, и истребитель взмыл вверх.
Через несколько минут он догнал оба транспортных самолета.
Мириам не ответила на его публичное объяснение в любви, и Ласков чувствовал себя несколько глупо, но понимал, что должен поднять настроение людей, находящихся на борту транспортных самолетов. Он проскочил между двумя «С-130», развернулся, снизил скорость и раздвинул крылья, чтобы лететь медленнее. Снова пролетая между «С-130», он помахал рукой.
Из всех иллюминаторов транспортных самолетов люди замахали в ответ.
Мириам Бернштейн нехотя встала и подошла к людям, выглядывавшим в иллюминаторы. Она запоздало взмахнула рукой, когда истребитель Ласкова снова пролетел мимо, потом отошла от иллюминатора, опустилась на пол и уснула, не успев даже как следует вытянуться. Давид Бекер укрыл ее одеялом.
Ласков решил, что хватит воздушной акробатики, не стал больше разворачиваться, набрал высоту и взял курс на запад, исчезнув из поля зрения транспортных самолетов. Его истребитель преодолел звуковой барьер. Он встретит их на земле. Примет душ и переоденется в гражданское, а они все еще будут в вавилонской пыли. В современном мире ситуация меняется с невероятной скоростью. Похоже, в нем нет таких неизменных ориентиров, как Полярная звезда, которых можно было бы придерживаться. Интересно, сильно ли изменилась Мириам в Вавилоне. Нет. Только не Мириам. Она стойкая, почти беспристрастная. Конечно, не обойдется без первоначальной отчужденности и холодности, так бывает с любовниками, когда они встречаются после разлуки. Но это пройдет.
Ласков поднял истребитель в тропосферу и сделал это только потому, что захотел увидеть внизу округлость земли, а вверху вечные звезды на черном небе. Здесь, вверху, менялась чья-то судьба. Вавилон. Иерусалим. Бог. Мириам Бернштейн. Тедди Ласков. Они все начали перемешиваться между собой в этой холодной, безвоздушной пустоте, и Ласкову нужно было во всем этом разобраться, прежде чем он увидит купола и шпили Иерусалима.
В Нью-Йорке было десять часов вечера. Делегации арабов и израильтян собрались в здании ООН. Сообщения об обстановке в Вавилоне поступали из Багдада и Иерусалима каждые пятнадцать минут. И наконец самые последние телетайпные сообщения принесли радость собравшимся делегатам. Кто-то вытащил бутылку араки, и она пошла по кругу. Разговоров было мало, но напряжение спало, и между двумя делегациями начало возникать чувство уверенности и даже дружбы. Делегат от арабов провозгласил тост, и вскоре уже все предлагали тосты, арака и сладкое вино лились рекой. Саул Эзер, постоянный представитель израильской миссии в ООН, отметил про себя, что еще не видел такой доброжелательной группы по подготовке конференции. Для прибывающих делегатов из Израиля и арабских стран будет создана благодатная почва. Саул встал и, не привлекая внимания, вышел в соседнюю комнату к телефону. Он позвонил в отель и вновь забронировал номера для мирной делегации Израиля.
Шир-яшуб потерял самолет из виду, развернул своего осла на восток и направился по равнине назад к деревне Уммах. Странное событие произошло в вечной и неизменной жизни Евфрата. Часть Израиля снова возвращается домой, а другая часть снова решила остаться. Шир-яшуб представил себе, какой грандиозный праздник будет устроен в Иерусалиме, а вот его деревне грозят неприятности. Но даже если не выживет деревня Уммах, то выживут общины в Багдаде и Хилле. А если и они не выживут, то выживет Иерусалим или какое-нибудь другое место. В один прекрасный день Господь перестанет подвергать испытаниям детей своих, и тогда все разбросанные по миру остатки смогут вернуться в землю обетованную, и будут они уверены, что нет необходимости диаспоре жить за пределами Сиона, сохраняя свой род. Вдалеке солнце поднялось над холмами Вавилона. Шир-яшуб вскинул голову и запел чистым голосом, который понесся через опустошенные равнины и через воды Евфрата к руинам Вавилона: — «Ибо так говорит Господь: соберу вас из всех народов и из всех мест, куда Я изгнал вас, и возвращу вас в то место, откуда переселил вас. И дам вам стада, которые будут кормить вас, и не будете вы больше бояться, пребывать в смятении и терпеть лишения».
В Нью-Йорке было десять часов вечера. Делегации арабов и израильтян собрались в здании ООН. Сообщения об обстановке в Вавилоне поступали из Багдада и Иерусалима каждые пятнадцать минут. И наконец самые последние телетайпные сообщения принесли радость собравшимся делегатам. Кто-то вытащил бутылку араки, и она пошла по кругу. Разговоров было мало, но напряжение спало, и между двумя делегациями начало возникать чувство уверенности и даже дружбы. Делегат от арабов провозгласил тост, и вскоре уже все предлагали тосты, арака и сладкое вино лились рекой. Саул Эзер, постоянный представитель израильской миссии в ООН, отметил про себя, что еще не видел такой доброжелательной группы по подготовке конференции. Для прибывающих делегатов из Израиля и арабских стран будет создана благодатная почва. Саул встал и, не привлекая внимания, вышел в соседнюю комнату к телефону. Он позвонил в отель и вновь забронировал номера для мирной делегации Израиля.
Шир-яшуб потерял самолет из виду, развернул своего осла на восток и направился по равнине назад к деревне Уммах. Странное событие произошло в вечной и неизменной жизни Евфрата. Часть Израиля снова возвращается домой, а другая часть снова решила остаться. Шир-яшуб представил себе, какой грандиозный праздник будет устроен в Иерусалиме, а вот его деревне грозят неприятности. Но даже если не выживет деревня Уммах, то выживут общины в Багдаде и Хилле. А если и они не выживут, то выживет Иерусалим или какое-нибудь другое место. В один прекрасный день Господь перестанет подвергать испытаниям детей своих, и тогда все разбросанные по миру остатки смогут вернуться в землю обетованную, и будут они уверены, что нет необходимости диаспоре жить за пределами Сиона, сохраняя свой род. Вдалеке солнце поднялось над холмами Вавилона. Шир-яшуб вскинул голову и запел чистым голосом, который понесся через опустошенные равнины и через воды Евфрата к руинам Вавилона: — «Ибо так говорит Господь: соберу вас из всех народов и из всех мест, куда Я изгнал вас, и возвращу вас в то место, откуда переселил вас. И дам вам стада, которые будут кормить вас, и не будете вы больше бояться, пребывать в смятении и терпеть лишения».