начинают писать благодарственные письма в «Сыскное агентство Кэллагена». Да, всякое может случиться».
Он вскрыл другое письмо.
«Дорогой сэр! В качестве полномочного поверенного мисс Цинтии Мероултон и судебного распорядителя состоянием покойного Августа Мероултона я в настоящий момент провожу процедуру официального утверждения завещания, которое было оформлено в день смерти волеизъявителя и украдено Вильямом Мероултоном. Дубликат завещания был обнаружен в офисе на Линкольн Инн Филдс. Мне поручена общая проверка финансового состояния «Эстейт Мероултон и Траст Компани» и связанных с ними компаний. В связи с присвоением части денег Вильямом Мероултоном (который, как вы уже могли слышать, вчера признан виновным в убийстве Августа Мероултона, приговорен к повешению и пытался покончить с собой) и другими нарушениями в управлении упомянутыми компаниями, мной и мисс Мероултон признано необходимым провести полное и тщательное расследование. Это потребует участия Джереми, Пола и Беллами Мероултонов, а также других лиц, которые могли быть вовлечены в махинации. Необходимо также расследовать деятельность четырех компаний, купленных в этот период Полом Мероултоном. В связи с вышеизложенным по рекомендации детектива-инспектора Гринголла хотелось бы привлечь к этому делу «Сыскное агентство Кэллагена», естественно, когда вы полностью поправитесь. По истечении нескольких недель надеюсь установить с вами личный контакт. Н. А. Ф. Гейзелинг. Полномочный судебный исполнитель».Кэллаген уронил письмо на кровать, поднял глаза — и встретился взглядом с Цинтией Мероултон, стоявшей у постели. Она была в черном, зато цветы в её руках под солнечным лучом сверкали всеми красками. Кэллаген усмехнулся. — Прелестный складывается денек. Не желаете присесть? Наше агентство всегда предлагает своим клиентам стул, если не может сделать для них что-нибудь еще. Цинтия положила цветы на тумбочку. — Вы неисправимы, Кэллаген. Даже пуля в груди не лишила вас чувства юмора. Она села. Кэллаген надеялся, что она положит ногу на ногу, чтобы лучше был обзор. Ножки её мерещились ему даже под наркозом. — От моих объяснений проку не будет, верно? — спросила она. — В свое оправдание я только могу сказать, что не знала, что вы делали, не знала, что задумали. Я не могла знать, что вы просто прикидывались таким чудовищем. Брови Кэллагена взмыли вверх. — Думаю, вы меня неверно поняли. Я просто провел дело Мероултонов так, как считал необходимым. Это вполне обычное явление… Она улыбнулась и кивнула. — Вполне обычное явление, да? Мистер Гринголл меня заверил: вы знали, что Вилли попытается вас убить. Вы сами утверждали это в письме, которое направили ему. Но даже он вам не поверил. И зря. Зачем вы это сделали? Ведь больших денег это не сулило! Кэллаген усмехнулся. — У каждого есть слабости. Моя — прекрасные лодыжки. Вроде ваших. Девушка отвела взгляд. — Мистер Гринголл сказал, что собирается просить вас провести расследование по поводу нашего состояния. Вы возьметесь? Или из гордости вернетесь к бесчисленному множеству сигарет и ежедневному карабканью на четвертый этаж в ваш исключительно милый офис? — Никогда в жизни! — воскликнул Кэллаген. — Возьмусь, конечно. А когда с ним покончу, собираюсь отчалить отсюда. Я тут читал буклеты пароходных компаний и чувствую, как влекут меня дальние страны! Она встала. — Пора. Меня предупредили, чтобы долго не задерживалась. Жаль, что вы надумали уехать. Она наклонилась и поцеловала его в губы. Казалось, Кэллаген был несказанно потрясен. — Ну, за это я не возьму ни пенни! Даже на текущие расходы! — Пока, Слим, — улыбнулась Цинтия. — Я же прекрасно знаю, что никуда ты не поедете. Кэллаген удивленно посмотрел на нее. — С чего вдруг? Она направилась к двери. — Ты сам сказал, что тебе нравятся мои лодыжки. А раньше говорил, что «Сыскное агентство Кэллагена» никогда не оставляет своих клиентов, когда им трудно! Дверь захлопнулась. Кэллаген с блаженным видом наблюдал, как лучи солнца прорываются сквозь стужу.
