бледней?»
— «Ах, родная, я заехал в царство дев лесных:
Оттого такая бледность на щеках моих!»
«Слушай, сын мой ненаглядный: что ж отвечу я,
Как придет сюда невеста милая твоя?»
— «Ты скажи ей, что поехал в лес ее жених —
Там испытывает лошадь и собак своих».
Застонал он и скончался. С наступленьем дня
Едут с песнями невеста и ее родня.
«Мать, ты плачешь! Что с тобою? Слезы отчего?
Где мой милый? — я не вижу здесь нигде его!»
— «Ах, дитя мое родное, в лесе твой жених —
Там испытывает лошадь и собак своих».
Тут она пурпурный полог быстро подняла
И желанного недвижным мертвецом нашла.
<1877>
Д. Д. Минаев
Огюст Барбье
441. Пролог
Пусть риторы кричат, что резкий стих мой зол,
Что желчь вскипает в нем и ненависти пена,
Что пред кумирами увенчанными шел
Я без смущения, с бесстыдством Диогена,
Не ползал нищенски у золотых тельцов
И грязь бросал к подножью истукана, —
Я в вакханалии предателей-льстецов
Руки не оскверню трещоткой шарлатана.
Какое дело мне? Пусть, пафосом не раз
Торгуя по грошам, все плачут о разврате
И пляшут в мишуре, на поле звонких фраз,
В толпе, как гаеры на вздернутом канате…
Да, стих мой груб, и несдержим разбег
Слов проклинающих и слез негодованья, —
Но тем моим слезам рыданьем вторит век,
С моими воплями слились его страданья!..
Вот почему порой мутит так гнев и кровь
Мой желчный, резкий стих, все разорвавший узы.
А между тем — не злость, а кроткая любовь
Дрожит в рыданиях моей суровой Музы.
1861
Гюстав Надо
442. Полезные люди
Мой друг, жить скучно без труда.
Нельзя же, в самом деле,
Курить да песни петь всегда,
Не видя в жизни цели.
Труд нам девизом должен быть,
Чтоб лень нас не заела…
Чтоб людям пользу приносить,
Мой друг, возьмись за дело.
Трудись, и если мил обман,
Торгуй гнилым товаром,
Учись обмеривать граждан
По рынкам и базарам.
Умей повыгоднее сбыть
Романы и экспромты…
Ну, хочешь пользу приносить —
Так сделайся купцом ты.
Не то будь доктором, лечи:
Рецептов — тьма готовых;
Всех пациентов приучи
К визитам в пять целковых.
Пусть коновалом станут звать:
Больные все сердиты…
Ну, хочешь ближних исцелять —
Так поступай в врачи ты.
Не то — запутывай сирот,
Выигрывай процессы;
Кути, жуируя на счет
Беспечного повесы.
Тебя с поклоном будут звать
К наследникам богатым…
Ну, хочешь ближним помогать —
Так будь ты адвокатом.
Быть может, воина наряд
Тебя пленяет в мире;
Солдатам нашим, говорят,
Не жизнь, а рай в Алжире…
Людей колоть и убивать
Привыкнешь без труда ты…
Ну, хочешь край свой защищать —
Так поступай в солдаты.
Еще есть роль одна у нас —
И роль почетна эта:
Куплеты стряпать на заказ,
И в должности поэта
В ливрею музу наряжать,
Петь голосом продажным…
Ну, хочешь лавры пожинать —
Так будь певцом присяжным.
Но нет, не сладок труд такой.
Уж лучше будь лентяем,
Люби поэзию, покой…
Мы одного желаем:
Чтоб справедливая хула
Тебя смутить не смела…
Чтобы не делать в мире зла,
Мой друг, живи без дела.
1866
Альфред Мюссе
443. Бесполезные вопли
Я юн еще, но уж успел устать
И шаг за шагом молодость теряю,
А всё ж людей не в силах презирать,
Лишь самого себя я презираю.
Что сделал я? С чем выступил вперед?
А между тем летел за годом год…
Так мы детьми глядим на жизнь беспечно
И всё вдали, без темных, грозных туч,
Нам кажется светло и бесконечно, —
Но встретив на пути прозрачный ключ,
К нему нагнувшись, с видом отвращенья
Мы видим в нем свое изображенье —
Полуживой и старческий скелет…
Всё кончено!.. Назад возврата нет.
Кровь, в килах закипавшая когда-то
Негодованьем в прошлые года,
Могильным холодом объята,
В нас застывает навсегда.
К чему ж твой опыт, старость? Для чего же
Ты нас гнетешь, даешь нам чахлый вид?
Ведь смерть нема; мертвец в могильном ложе
Загадки смерти нам не разрешит…
О, если б тот, кто с жизнью кончил счеты,
В те дни, когда я в жизнь вступал,
Сказал бы мне: «Хлопочешь из чего ты?
Остановись — я проиграл!»
<1868>
Генрих Гейне
444. Германия. Зимняя сказка
Глава XII
Темной ночью тащился по лесу рыдван,
Вдруг повозка, треща, закачалась:
Колесо соскочило. Мы стали. Беда
Мне забавной совсем не казалась.
Почтальон убежал деревеньку искать,
И один я в лесу оставался, —
Отовсюду кругом в эту самую ночь
Несмолкаемый вой раздавался.
Изморенные голодом, пасти раскрыв,
Это волки в лесу завывали.
И во мраке ночном их глаза, как огни,
Меж деревьев, порою, сверкали.
Вероятно, они, о прибытьи моем
Услыхав, поднимают тревогу,
Заливаются хором и сотнями глаз
Освещают пришельцу дорогу.
Серенаду такую я понял: они
Торжество мне устроить желали.
Я в позицию стал и приветствовал их,
И слова мои чувством дрожали:
«Сотоварищи волки! Я счастлив —