Андрей Львович Юрганов Категории русской средневековой культуры

Светлой памяти моего отца

ЛЬВА НИКОЛАЕВИЧА ЮРГАНОВА и моего учителя ВЛАДИМИРА БОРИСОВИЧА КОБРИНА

ВВЕДЕНИЕ

Объясним название этой книги и то, с какой целью она была написана. Начнем со слова «культура». Едва ли нужно специально останавливаться на том, сколь велико число определений культуры; споры о сути этого термина не утихают до сих пор, и теперь уже сами споры, научные страсти вокруг этой проблемы становятся предметом культурологического анализа^[1].

Вероятно, самое общее определение культуры можно свести к следующему — что искусственно в этом мире, то создано человеком, не принадлежит природе и является культурой. Правда остается открытым вопрос о природе самого человека Концепция Homo sapiens, сформировавшаяся в эпоху Просвещения, утверждала что человек вообще неотделим от природы и существует сообразно естественнонаучным законам, столь же единообразным, как законы Вселенной. Словом, его природа неизменна Однако дальнейшее саморазвитие гуманитарных наук подвергло этот постулат сомнению, развенчало «универсалистский» взгляд. И вопрос о единстве рода человеческого вновь стал мучить сознание ученых. Искушение релятивизма столь сильно, что антропологам трудно удержаться от приведения разных примеров, утверждающих примат эмпирии над любым универсальным принципом существования человека. К. Гирц пишет, например: «Если определить религию в целом и безусловно, как наиболее существенный инструмент ориентирования человека в окружающей его действительности... то одновременно невозможно приписать ему высокую степень обусловленного содержания; ибо очевидно, что у ацтеков, которые во имя богов вырывают еще пульсирующее сердце из груди предназначенных к жертвоприношению людей, наиболее существенный инструмент ориентирования в действительности отличается от такого у бесстрастных зуньи, которые, чтобы умилостивить богов дождя, устраивают массовые пляски»^[2]. Универсалистскому взгляду на человека противопоставлена идея того, что «общее» следует искать не в тождествах среди сходных явлений, а в различиях, которые являют собой общий закон, — «мы неполные, незавершенные животные, и мы сами себя завершаем посредством культуры, и не посредством культуры как целого, а посредством ее очень конкретных форм: добуанской или яванской, хопи или итальянской, культуры привилегированных слоев общества или простонародной, академической или коммерческой»^[3]. Иными словами, «не существует природы человека, независимой от его культуры... но что более примечательно, — пишет К. Гирц, — без культуры не было бы людей. Культура формировала и продолжает формировать нас как биологический вид, и аналогичным образом она формирует каждого индивида. И именно это в нас общее... »^[4].

По мнению Л.А. Уайта, культура как таковая «представляет собой класс предметов и явлений, зависящих от способности человека к символизации, который рассматривается в экстрасоматическом контексте»^[5]. Сама же эта способность человека придавать смысл предметам и явлениям не принадлежит существующей природе и никак не вытекает из нее^[6].

Миф как способ организации бытия

Созданное человеком не выводимо напрямую из природы, где вместо индивидуальных решений работают жесткие биологические механизмы. Иначе говоря, животному не приходится ничего решать. Человек в этом контексте — существо искусственное, саморождаемое, самовоспроизводимое при помощи им же культурно созданных устройств. Человек сам вносит в природный мир идею порядка. Ему дана память; ее бы не было, если бы она зависела от природного материала, — удерживается же человеческая память в культурно оформленном пространстве, в мифе, который в свою очередь является способом «внесения и удержания во времени порядка того, что без мифа было бы хаосом»^[7].

Итак, человек самоосуществляется в мифе, который есть способ организации бытия человека, а не представление, правильное или неправильное, о нем. Миф — «тщательно разработанная система нейтрализации оппозиции «культура-природа»^[8]. Опосредованность восприятия человеком внешнего мира выражается через так называемую вторую сигнальную систему. Познавая мир, осваивая его, называя совокупность своих впечатлений, человек формирует идеальные образы окружающего.

Язык становится посредником между познающим субъектом и воспринимаемым миром (объектом познания). Объективно нерасчлененная и нерасчленяющаяся реальность «анатомируется», более или менее произвольно разделяется на «элементы». Из них человек формирует свой собственный образ мира, «вторую» — осознанную, искусственную реальность. Образное описание такого процесса мы находим в космогонических мифах, существующих (или существовавших) у всех народов. Формирование упорядоченного Космоса осуществляется путем ритуального жертвоприношения неупорядоченного первородного Хаоса, его расчленения и наименования отделенных частей. Из них-то и конструируется новая система, имеющая определенную структуру, функциональную взаимосвязь частей. Этот образ мира неосознанно отождествляется с самой природной реальностью, подменяя в сознании человека то, что существует независимо от него, объективно^[9]. Отождествление и порождает миф как таковой, в котором — и которым — живет каждый человек. Именно в этом смысле можно понимать слова А.Ф. Лосева о том, что миф — единственная реальность...

Сущность человека раскрывается в способности выходить за рамки собственных природных свойств^[10]. Человек потому человек, что воспроизводит себя в мифе. Его бытие — это то, чего вообще не существует без внеприродных оснований, без трансцендирования.

Значения и смыслы

Человек осмысливает мир и наделяет его субъективными смыслами. Он их выводит за пределы своего «я». Быть человеком — значит быть направленным не на себя, а вовне. Смыслы, которые создают люди — не что иное как сами эти люди: некое выражение их самости. Но смыслы не придумываются, а обнаруживаются. В чистом виде смысл — это то, что имеется в виду. Смысл может меняться почти мгновенно, его природа — уникальность в сущности и в существовании. Смыслов — бесчисленное множество, поскольку, как писал известный американский психолог и врач В. Франкл, «жизнь — это вереница уникальных ситуаций»^[11]. Если бы существовали одни только смыслы, то не возникло бы общество — не было бы единства, которое