Понюхав яблоко с корицей, старик поднял температуру в крематории, надел пластиковый фартук и перчатки. Тогда-то и пришла в сознание наркоманка. Ее глаза открылись. Она ошеломленно посмотрела на старика, затем огляделась, чтобы увидеть себя подвешенной на цепи. Она посмотрела мутными глазами на старика и завопила.

Старик поморщился. Его раздражали громкие, внезапные звуки.

— Пожалуйста, мисс. Это вам не поможет.

— Ты, старый хрен! — Протестовала она. — Ты тощий кусок старого дерьма!

Её протесты не носили типичного Южного акцента, к которому привык старик; вместо этого говор больше походил на Джерси или Бронкс.

— Лесть ни к чему не приведет, — сказал он.

— Ты обманул меня! Ты должен был быть двадцатидолларовым клиентом! Ты-Ты-Ты... — Тусклые глаза моргнули на пухлом лице. — Ты меня просто вырубил!

— Поздравляю вас с проницательностью.

Она бесполезно извивалась на цепи, что только заставляло ее раскачиваться взад и вперед, как маятник. Маятник из неуклюжей человеческой плоти с татуировкой любовного органа на животе.

— Ты ублюдок! Я знала, что не должна была садиться к тебе в машину! Ты же выглядишь, как мой дед, мудак ты сраный! Соси жопу, ублюдок! Жри дерьмо, больной обоссан!

— Вы говорите красноречием королев, моя дорогая.

— И-и... ты уже трахнул меня, не так ли, седой лысый говнюк! Моя киска огнём горит! Ты трахал меня, пока я была без сознания, не так ли, чем ты меня заразил доходяга, признайся, что натянул меня!

Старик не смог устоять:

— Юная леди, я скорее засуну свой пенис в выгребную яму, чем вставлю его в то ужасное болото, которое вы называете своим влагалищем.

Она сделала паузу в попытке понять его слова, а затем сдалась.

— Просто отпусти меня, придурок!

Старик усмехнулся.

— Я бы оценил, что такое событие представляет собой очень низкую степень вероятности.

Ее пастообразная масса продолжала качаться на цепи.

— Где моя одежда?

Тонкие кожаные ботинки старика постучали по цементному полу комнаты. Он открыл люк крематория, показав ряды раскаленных жидкостно-пропановых форсунок, выбрасывающих 2200 градусов.

— К сожалению, твой наряд был предан огню... наряду с тем, что я бы оценил как вашу последнюю дюжину или около того блюд.

Девушка снова закричала, на этот раз так пронзительно, что веревки вен выступили у старика на шее.

— О Боже мой, ты сумасшедший, больной кусок дерьма! Ты сожжешь меня заживо!

— Пожалуйста, мисс. Я не могу умолять вас более быть спокойной. И, без обид, — старик уныло покачал головой, — но твой акцент меня убивает. И не стоит отчаиваться. Я не собираюсь сжигать тебя заживо, — затем он закрыл люк.

Ее ужас упал на ступеньку ниже, ее извивание на цепи замедлилось. Она моргнула несколько раз.

— Послушайте, мистер, простите, что назвала вас плохими словами...

— Плохими словами? — Старик явно был удивлён. — Я бы сказал, что это немного мягко. Твой язык может остановить дьявола.

— Слушай, слушай, слушай... — Впервые ее глаза выглядели наполовину оживленными. — Я сделаю все, что ты захочешь, без всякого дерьма. Спроси любого из тех парней на стоянке, и они скажут тебе, что я сосу член лучше, чем любая девушка. Я подарю тебе лучший отсос в твоей жизни, просто отпусти меня.

— Подарит она...

— Хочешь поссать на меня, насрать на меня?

— Я должен думать, что нет.

— О, о, я понимаю, ты один из тех парней. Ты хочешь, чтобы я насрала на тебя?

Старик мрачно вспомнил огромный объем фекалий, который теперь превратился в пепел.

— Поверьте мне, мисс, даже если бы я хотел быть настолько униженным, я уверен, что вам не до этого в данный момент.

— Ладно, ладно, — продолжила она, отчаянно оценивая возможности. — Я засуну свой язык тебе в анус и буду сосать яйца в то же время как насчет этого? Или. Эй! Я засуну свой большой палец тебе в задницу и сяду на твой член. Подумайте об этом, мистер. Я действительно могу это сделать.

Старик застонал:

— Правда, мисс, меня не интересуют ваши развратные прелести, уверяю вас. Боюсь, что ваше похищение мной и моим помощником пример несчастья, но в этом и есть подводные камни вашей профессии. Там довольно много людей с психическими расстройствами, и, занимаясь этим вашим ремеслом, вы можете стать жертвой любого из них: психопатов, насильников, сексуальных маньяков, психически больных. Но по крайней мере вы не попали в лапы одного из них. Вместо этого считайте себя привилегированной. Вы попали в лапы эксцентричного антиквара, который также оказался колдуном.

— Колдун? Тебе нравится сатанинское дерьмо, поклонение дьяволу и все такое?

Седые брови старика поднялись вверх.

— Действительно, нравится.

— Ну, это же здорово, потому что у меня пятеро детей. Черт, мужик, я отдам их тебе, если ты меня отпустишь. Я имею в виду, вы, сатанинские парни, приносите детей в жертвы все время, верно? И, черт возьми, одному из маленьких ублюдков всего месяц. Ты можешь выпить его кровь. Вот что вы делаете, не так ли? Пьёте кровь детей и используете ее для ритуалов и прочего дерьма?

— О, какой грустный припев... — Старик толкнул девушку ко второму из шести арочных проемов. Это было возможно, потому что шкив цепи был зафиксирован к надземному следу, который разветвлялся к каждой двери.

— Что ты делаешь, придурок!

— Ваше время почти истекло, моя дорогая, — сказал он ласковым голосом. — Я бы посоветовал вам провести эти последние минуты в молитве, потому что одно я могу сказать вам вне всякого сомнения, что в ходе моих исследований я убедился, что действительно есть Бог на небесах и Дьявол в аду, и я подозреваю, что любое количество покаяний с вашей стороны может спасти вас от встречи с последним...

— Ты ебаный в рот кусок дерьма, жрущий член!

Старик снова открыл люк в крематории.

— Я так и знала! Лживый старый говнюк! — Она ругалась, как чёрт. — Ты сказал, что не собираешься сжигать меня!

Как уже упоминалось, деревянные двери в каждой арке были оснащены острым железным шипом. Старик, поморщился, когда он положил обе руки на вялые груди девушки и толкнул...

Она напряглась, а затем содрогнулась, кровь потекла из её рта, когда шип вышел из горла. Бледный живот втягивался и выпучивался в ужасе, в результате чего ужасная татуировка любовного органа была волнистой. Ее последние слова, хотя и едва понятные из-за бурлящей крови в горле, были такими:

— Мне не следовало покидать Атлантик-Сити...

Ретракторы были готовы; была лишь небольшая проблема отделения грудины сверху вниз. Для этого он использовал простую ветку-резак. Серповидные лезвия сначала разрезали внешнее солнечное сплетение, затем восемь или десять ударов разрезали