- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (24) »
протянул ей руку и спросил:
— Ты поедешь со мной? Я клянусь памятью моей матери, что даже пальцем тебя не трону и не обижу. Веришь?..
Вместо ответа тонкие холодные пальчики легли ему в ладонь.
Гор снимал квартиру на верхнем этаже небопронзателя в центре. Взглянув в зеркальце замка, он отступил на шаг, приглашая нечаянную гостью войти первой. — Проходи. Добро пожаловать в мою берлогу! Свет включился, осветив огромную студию с двумя панорамными окнами. Посередине стоял старинный рояль — один из настоящих сохранившихся бехштейнов. Все остальные элементы обстановки располагались так, словно их бросили на том самом месте, куда их по чистой случайности выгрузил доставщик: диван, на котором лежала гитара, маленький столик, заваленный нотными листами, чуть дальше разместились видеофон и пара барных стульев. В углу безмолвно застыл болезненно подмигивающий красным индикатором неисправный домашний робот, похожий на большую многорукую тумбу. — Сегодня я переночую здесь, а ты — в спальне. Идет? Гор протянул было к девушке руки, но она отпрянула всем телом и закрыла лицо руками. — Эй, эй! Я всего лишь хотел помочь тебе снять пальто! Она недоверчиво покосилась на него и сама скинула с плеч безобразный тулуп. Сначала ему даже показалось, что она одета только в собственные волосы, рассыпавшиеся по плечам и спине ниже середины бедра. И только потом разглядел тонкую розовую майку и короткие пижамные шорты. — Вот это я русалку нашел! — удивленно присвистнул Гор, уставившись на девушку. — Дааа… грхм… ты откуда сбежала такая?.. Она по обыкновению ничего не ответила. Просто стояла, опустив глаза в пол не двигаясь, как большая дизайнерская кукла. Наконец он заставил себя отвернуться. — Иди-ка ты, детка, в ванную. Согрейся как следует, и халат надень от греха подальше. Туалетная комната слева по коридору. Гор сел за рояль и открыл крышку. Длинные пальцы легко пробежали по клавишам. Стройные, бархатные звуки повисли в воздухе — и медленно растаяли, как цветочный аромат. — Знаешь, в том, что ты молчишь, даже есть своя прелесть. Когда собеседник ничего не говорит, создается впечатление, что он тебя слушает. Он сыграл пару минорных аккордов и украдкой взглянул на девушку. Та приблизилась к инструменту и осторожно гладила пальчиком лаковую поверхность. — А когда тебя слушают, появляется потребность говорить… Гор принялся расслабленно перебирать октаву за октавой. — Вот сейчас мне мучительно хочется что-то написать… Что-то красивое, настоящее, живое — как дождь, под которым мы с тобой промокли. Странное дело — руки хотят, а голова пуста, как выпитый стакан. Он ударил по клавишам всей ладонью. Резкий, нестройный звук гулко разлетелся по студии. — Нет там музыки. Хоть убей…За последние три года я не написал ни одной стоящей вещи. Понимаешь? Ни одной. Гор обернулся к своей гостье. Она стояла, нахмурив тонкие брови и по-птичьи склонив голову в бок — и вслушивалась в затихающую какофонию. — Ладно, иди уже. Чистое полотенце должно быть там, на полках. Девушка кивнула и ушла, а он снова принялся задумчиво перебирать клавиши. — Нет… Опять где-то рядом, но все равно не то… Его диалог с роялем прервал чужой женский голос. — Гор! Он даже не сразу понял, что это за голос и откуда взялся. — Гор! — снова раздался жалобный оклик из туалетной комнаты. — Невероятно — так ты все-таки умеешь разговаривать! Вот это открытие! — улыбнувшись, крикнул он в ответ, соскользнул с табурета и раскачивающейся походкой подошел к двери. — Что случилось? Мне войти? — Помоги… — Ладно, я вхожу! Она стояла в наполненной ванне, ослепительно обнаженная, вся облепленная плотным покрывалом мокрых волос. В глазах стояли слезы. — Помоги… Я запуталась, — прошептала девушка. Брови Гора взметнулись вверх. Он озадаченно присвистнул и потер щетинистый подбородок ладонью. — Святые угодники… Ты это… В воду присядь? Девушка послушно опустилась в ванну, и Гор шумно перевел дыхание. — Знаешь, вообще, если тебе еще нет восемнадцати, я за эту помощь и в тюрьме могу оказаться… Он уселся на край ванны и принялся разбирать непослушные, без конца прилипающие к влажному телу пряди волос. А девушка тем временем прикрыла глаза и принялась водить в воздухе пальчиком, словно считая что-то невидимое. — Ты что делаешь? — обеспокоенно поинтересовался Гор. — Двадцать. — Чего? — Двадцать свечей на торте. И он все понял. Грустно усмехнулся. Осторожно выбрал волосы из-под маленького розового ушка. — Неважно, сколько свечей на торте. Ведь ты из тех, кто никогда не вырастает… И как я сразу не догадался? Это все битые алкоголем извилины. Гор наскоро скрутил ей волосы в жгут и кое-как прихватил их зубной щеткой, чтобы не распускались. — Готово. С легким паром, малыш. Вернувшись в студию, он позвонил приятелю, работавшему в полиции. Вызов приняли не сразу. Наконец на экране появилось заспанное и сердитое лицо. — Ты совсем с ума сошел? В курсе, который час? — Не ворчи. Мне нужна твоя помощь прямо сейчас вне зависимости от временного контекста. Гор уселся на барный стул, стоявший рядом, и потянулся в карман за сигаретами. — Хоть бы извинился для приличия! — Толя! — И не проси, я не поеду через весь город, чтобы составить тебе компанию! — Что, проеденная Ульяной плешь не успела зарасти? — съехидничал Гор, прикуривая. — Да ну тебя. Отключаюсь! — Подожди! Я подобрал на улице девочку. — Поздравляю, но я-то здесь при чем? — фыркнул приятель. — Ты не понял. Ей двадцать лет, красивая, блондинка и немного не в себе. Пробей по базе среди объявленных в розыск? — Тебе это прямо сейчас нужно? В три часа ночи? — возмутился Анатолий. — Пожалуйста. Тот обреченно вздохнул. — Как ее зовут? — Не знаю. И, честно говоря, не уверен, что она помнит свое имя. — Ладно, я понял. Тогда хоть фотку ее скинь. Гор выдохнул струйку дыма прямо в камеру видеофона. — Ага, подожди минутку. Сейчас сбегаю к ней в ванную, и фото тебе перешлю. Толя, да проснись ты уже! Будь у меня фотка, я бы тебе ее показал первым делом! — И как я, по-твоему, должен ее пробить? Имени нет, портрета тоже! И все это — в три ночи! — разозлился тот. — И в чем проблема? Выйдет же она когда-нибудь оттуда — и фотай на здоровье! — Я боюсь ее испугать. — Да не очень-то она пугливая, раз уже в твоей ванне моется! — возразил Толя с многозначительной ухмылкой. Гор взорвался. — Вот только давай без этого дерьма?! Это у тебя
Гор снимал квартиру на верхнем этаже небопронзателя в центре. Взглянув в зеркальце замка, он отступил на шаг, приглашая нечаянную гостью войти первой. — Проходи. Добро пожаловать в мою берлогу! Свет включился, осветив огромную студию с двумя панорамными окнами. Посередине стоял старинный рояль — один из настоящих сохранившихся бехштейнов. Все остальные элементы обстановки располагались так, словно их бросили на том самом месте, куда их по чистой случайности выгрузил доставщик: диван, на котором лежала гитара, маленький столик, заваленный нотными листами, чуть дальше разместились видеофон и пара барных стульев. В углу безмолвно застыл болезненно подмигивающий красным индикатором неисправный домашний робот, похожий на большую многорукую тумбу. — Сегодня я переночую здесь, а ты — в спальне. Идет? Гор протянул было к девушке руки, но она отпрянула всем телом и закрыла лицо руками. — Эй, эй! Я всего лишь хотел помочь тебе снять пальто! Она недоверчиво покосилась на него и сама скинула с плеч безобразный тулуп. Сначала ему даже показалось, что она одета только в собственные волосы, рассыпавшиеся по плечам и спине ниже середины бедра. И только потом разглядел тонкую розовую майку и короткие пижамные шорты. — Вот это я русалку нашел! — удивленно присвистнул Гор, уставившись на девушку. — Дааа… грхм… ты откуда сбежала такая?.. Она по обыкновению ничего не ответила. Просто стояла, опустив глаза в пол не двигаясь, как большая дизайнерская кукла. Наконец он заставил себя отвернуться. — Иди-ка ты, детка, в ванную. Согрейся как следует, и халат надень от греха подальше. Туалетная комната слева по коридору. Гор сел за рояль и открыл крышку. Длинные пальцы легко пробежали по клавишам. Стройные, бархатные звуки повисли в воздухе — и медленно растаяли, как цветочный аромат. — Знаешь, в том, что ты молчишь, даже есть своя прелесть. Когда собеседник ничего не говорит, создается впечатление, что он тебя слушает. Он сыграл пару минорных аккордов и украдкой взглянул на девушку. Та приблизилась к инструменту и осторожно гладила пальчиком лаковую поверхность. — А когда тебя слушают, появляется потребность говорить… Гор принялся расслабленно перебирать октаву за октавой. — Вот сейчас мне мучительно хочется что-то написать… Что-то красивое, настоящее, живое — как дождь, под которым мы с тобой промокли. Странное дело — руки хотят, а голова пуста, как выпитый стакан. Он ударил по клавишам всей ладонью. Резкий, нестройный звук гулко разлетелся по студии. — Нет там музыки. Хоть убей…За последние три года я не написал ни одной стоящей вещи. Понимаешь? Ни одной. Гор обернулся к своей гостье. Она стояла, нахмурив тонкие брови и по-птичьи склонив голову в бок — и вслушивалась в затихающую какофонию. — Ладно, иди уже. Чистое полотенце должно быть там, на полках. Девушка кивнула и ушла, а он снова принялся задумчиво перебирать клавиши. — Нет… Опять где-то рядом, но все равно не то… Его диалог с роялем прервал чужой женский голос. — Гор! Он даже не сразу понял, что это за голос и откуда взялся. — Гор! — снова раздался жалобный оклик из туалетной комнаты. — Невероятно — так ты все-таки умеешь разговаривать! Вот это открытие! — улыбнувшись, крикнул он в ответ, соскользнул с табурета и раскачивающейся походкой подошел к двери. — Что случилось? Мне войти? — Помоги… — Ладно, я вхожу! Она стояла в наполненной ванне, ослепительно обнаженная, вся облепленная плотным покрывалом мокрых волос. В глазах стояли слезы. — Помоги… Я запуталась, — прошептала девушка. Брови Гора взметнулись вверх. Он озадаченно присвистнул и потер щетинистый подбородок ладонью. — Святые угодники… Ты это… В воду присядь? Девушка послушно опустилась в ванну, и Гор шумно перевел дыхание. — Знаешь, вообще, если тебе еще нет восемнадцати, я за эту помощь и в тюрьме могу оказаться… Он уселся на край ванны и принялся разбирать непослушные, без конца прилипающие к влажному телу пряди волос. А девушка тем временем прикрыла глаза и принялась водить в воздухе пальчиком, словно считая что-то невидимое. — Ты что делаешь? — обеспокоенно поинтересовался Гор. — Двадцать. — Чего? — Двадцать свечей на торте. И он все понял. Грустно усмехнулся. Осторожно выбрал волосы из-под маленького розового ушка. — Неважно, сколько свечей на торте. Ведь ты из тех, кто никогда не вырастает… И как я сразу не догадался? Это все битые алкоголем извилины. Гор наскоро скрутил ей волосы в жгут и кое-как прихватил их зубной щеткой, чтобы не распускались. — Готово. С легким паром, малыш. Вернувшись в студию, он позвонил приятелю, работавшему в полиции. Вызов приняли не сразу. Наконец на экране появилось заспанное и сердитое лицо. — Ты совсем с ума сошел? В курсе, который час? — Не ворчи. Мне нужна твоя помощь прямо сейчас вне зависимости от временного контекста. Гор уселся на барный стул, стоявший рядом, и потянулся в карман за сигаретами. — Хоть бы извинился для приличия! — Толя! — И не проси, я не поеду через весь город, чтобы составить тебе компанию! — Что, проеденная Ульяной плешь не успела зарасти? — съехидничал Гор, прикуривая. — Да ну тебя. Отключаюсь! — Подожди! Я подобрал на улице девочку. — Поздравляю, но я-то здесь при чем? — фыркнул приятель. — Ты не понял. Ей двадцать лет, красивая, блондинка и немного не в себе. Пробей по базе среди объявленных в розыск? — Тебе это прямо сейчас нужно? В три часа ночи? — возмутился Анатолий. — Пожалуйста. Тот обреченно вздохнул. — Как ее зовут? — Не знаю. И, честно говоря, не уверен, что она помнит свое имя. — Ладно, я понял. Тогда хоть фотку ее скинь. Гор выдохнул струйку дыма прямо в камеру видеофона. — Ага, подожди минутку. Сейчас сбегаю к ней в ванную, и фото тебе перешлю. Толя, да проснись ты уже! Будь у меня фотка, я бы тебе ее показал первым делом! — И как я, по-твоему, должен ее пробить? Имени нет, портрета тоже! И все это — в три ночи! — разозлился тот. — И в чем проблема? Выйдет же она когда-нибудь оттуда — и фотай на здоровье! — Я боюсь ее испугать. — Да не очень-то она пугливая, раз уже в твоей ванне моется! — возразил Толя с многозначительной ухмылкой. Гор взорвался. — Вот только давай без этого дерьма?! Это у тебя
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (24) »