директор Ши Ганя.
— По-моему, самое лучшее для тебя — уйти с завода. План до конца года будет выполнен, и ты смело можешь доложить об этом в управлении. А я останусь здесь, подожду, пока страсти улягутся.
— Что ты говоришь! — набросился на него Цяо Гуанпу. — Советуешь дезертировать? А как же завод?
— А как же ты? — вопросом на вопрос ответил Ши Гань. — Если ты сам не уйдешь, тебя же вынудят к этому. Представляешь, каким ударом это станет для многих?
Хо Дадао с интересом прислушивался к их разговору, но не обронил ни слова.
— Ну нет, меня не запугаешь! — гневно выкрикнул Цяо Гуанпу и снова стал мерить комнату шагами. — Я здесь останусь до последнего.
— Товарищ Хо, — не выдержал наконец Ши Гань, — что ж вы молчите! Посоветуйте, как быть.
— Никак в толк не возьму, — заговорил наконец Хо Дадао, — неужели несколько кляузных бумажек могут так вывести из себя? Я-то всегда полагал, что ты, Ши Гань, настоящий друг Цяо Гуанпу. А разве друзья так поступают? Предлагаешь директору отступить, а сам, мол, прикроешь его отступление. Потом все вместе в горы? Так?
Ши Гань вспыхнул от смущения, а Хо Дадао продолжал:
— Прошло немногим больше полугода, как Цяо Гуанпу пришел на завод, и за это время он достиг огромных успехов. И не только в производственных показателях. Он оказался отличным воспитателем кадров. Зачем далеко ходить за примерами? Из бессловесного скотника Ши Ганя он вырастил государственного ганьбу двенадцатого разряда. Давно ли ты, парторг, отсиживался в глуши и отбрыкивался от всяких предложений заняться настоящим делом. А сейчас, смотри-ка, готов взять на себя одного всю ответственность за крупнейшее предприятие. Ладно, ладно, не красней, как девица. Я правду говорю. Есть у меня еще одна претензия. Как получилось, что Цзи Шэнь перешел на новое место в обход трудового законодательства, без согласия парткома?
Ши Гань не знал, куда деваться от стыда. Дожил до почтенных лет, и вот его отчитывают, как мальчишку. И поделом ему!..
Хо Дадао встал и приблизился к Цяо Гуанпу. Он долго смотрел на него изучающим взглядом, наконец произнес:
— Мне сейчас вспомнилась одна пословица: «Лучше быть убитым наповал, чем напуганным до смерти». Возьми-ка себя в руки и перестань носиться по комнате. Садись. Скажи, пожалуйста, как ты распределяешь свое рабочее время?
— Примерно сорок процентов — на решение важных производственных вопросов, пятьдесят процентов отнимает текучка, а десять — выслушивание критики и улаживание конфликтов.
— Невероятное транжирство! Восемьдесят процентов должно идти на решение внутризаводских вопросов и двадцать — на изучение достижений мировой энергетики. — В голосе Хо Дадао зазвучали жесткие нотки. — Модернизация производства, которая является сегодня нашей насущнейшей задачей, — это не просто обновление технологии. Это в первую очередь обновление сознания масс. Разумеется, не обходится без обиженных. Но мы должны быть нетерпимы к равнодушию и ничегонеделанию. Что же до всяких там насмешек, ругани, клеветы, то пусть они будут на совести наших врагов. Им все равно ничто не поможет. На сцене жизни сейчас разыгрывается новый спектакль, и главная роль в нем — наша. Мы должны подчинить себе время и цифры. Мы, и только мы, — истинные представители интересов народа. Спектакль только начинается, самые важные эпизоды впереди.
Хо Дадао видел, как посветлели лица его собеседников.
— Вчера мне звонил министр, — продолжал он. — Он интересуется твоим стилем работы, Цяо Гуанпу. Просил передать, что всячески поддерживает тебя. Работай смелей. Экспериментируй, набирайся опыта. Весной будущего года поедем за границу, нам необходимо быть в курсе самых передовых достижений.
Все трое присели. Разговор продолжался за чашкой чая. И чем дольше они говорили, тем радостней становилось у них на душе.
— Говорят, ты неплохо поешь, — сказал Хо Дадао. — Спой нам какую-нибудь арию из амплуа «черного лица» — хэйтоу. Цяо Гуанпу отхлебнул из своей чашки и, чуть наклонив голову, запел:
Вот в должность вступил
Судья Бао в Кайфыне…