единственный в своем роде рейд космофлота, Глеб выяснить так и не смог. Но он обнаружил самое ценное – координаты, где в последний раз наблюдали станцию. Конечно, за прошедшие десятилетия «Саратога» могла в результате неконтролируемого дрейфа или под воздействием гравитационных сил переместиться далеко от указанной точки, но…

   Все же это был шанс. Шанс найти легенду.

   Сейчас, сидя в тесной кабине истребителя, Глеб ядовито усмехнулся. Видимо, в тот момент полуистлевшие документы временно повредили ему рассудок. То, что координаты указывали на точку глубоко в Каменной Пустоши, он тогда даже не обратил внимания.

  Глеб мысленно обругал себя.

  Сейчас он «завяз» среди миллионов каменных глыб из-за собственного легкомыслия, а «Саратога» как была легендой, так и осталась. И вместо шанса прикоснуться к тайне, он получил реальную возможность сгинуть в Пустоши как последний идиот.

  Глеб тряхнул головой, отгоняя дурные мысли.

‒ Нет уж, ‒ пробормотал он, склонившись над раскладками сенсорных клавиатур пульта управления. – Просто так не сдамся.

   По его расчетам, он углубился в Пустошь не слишком далеко – на пару сотен километров от силы. А значит, стоит выбираться тем же путем. Сканеры окружающего пространства показывали невысокое скопления каменных глыб.

   Галанин набрал на клавиатуре несколько команд.

   Хищный контур истребителя озарился сполохами пламени корректирующих двигателей. Киберсистема, просчитав оптимальный курс среди бескрайнего моря каменного крошева, начала медленный разворот корабля. На секунду включился маршевый двигатель и истребитель рванулся вперед, филигранно проскочив между громадными угловатыми глыбами.

    Маневрирование продолжалось несколько часов. Глеб не отрывал взгляда от информационных экранов. Судя по показаниям датчиков, через пару часов он должен выбраться на относительно чистое пространство, где можно включить маршевую скорость и поскорее убраться из этого мрачного места. И он уже предвкушал этот момент, когда на экране вспыхнуло экстренное сообщение системы дальнего обнаружения: «Внимание! Обнаружен рукотворный объект».

На обзорном экране появился огромный, в несколько сот километров, астероид. Далекое отсюда Солнце подсвечивало изломанные контуры каменного великана желтоватым светом, от чего на поверхности появились длинные угловатые тени.

   Глеб нахмурился, рассматривая открывшуюся мрачную картину и недоумевая по поводу сообщения системы. Он уже собрался запросить подтверждение данных, когда…

   То, что появилось на экране, заставило его замереть с открытым ртом.

   Истребитель продолжал двигаться заданным курсом, но киберсистема внесла коррективы, направив машину по пологой дуге, обходя препятствие.

   Огромный диск потерянной станции появился внезапно, скрытый широкой каменной грядой. Семикилометровый диск казался чуждым вкраплением на иззубренной поверхности астероида. Тусклым бликом сверкнули остатки параболических антенн, в некоторых местах броня зияла глубокими рваными пробоинами, в которых лежали глубокие черные тени.

   Глеб не верил собственным глазам.

‒ Отмена прежнего курса! – рявкнул он. ‒ Режим барражирования! Сканирование обнаруженного объекта!

   Истребитель заложил крутой вираж – станция, исчезнувшая за изломами каменной поверхности, вновь показалось на экранах обзора.

«Проверка по системе «свой - чужой» провалена. Несоответствие опознавательных кодов!»

Глеб нахмурился – неприятный холодок зародился в груди. Он уже и забыл, что, прежде чем «нырнуть» в Каменную Пустошь, ввел в киберсистему указанные в документах коды и активировал их непрерывную передачу в автоматическом режиме.

   «Саратога» приближалась – до нее было теперь не более десяти километров.

«Внимание! Замечена активность на поверхности объекта!»

Сработали оптические умножители, увеличив покатый, обшарпанный бок станции. Глеб ясно различил, как, дрогнув, разошлись сегменты бронеплит, и на подающем суппорте выдвинулось спаренное электромагнитное орудие.

«Активирован орудийно-ракетный комплекс! Осуществляется наведение на цель! Вероятность попадания – 97 процентов!»

Глеб похолодел, холодная испарина залила лицо. То, что считалось байкой на уши легковерам, через десяток секунд превратит его в пар.

‒ Маневр уклонения! ‒ заорал Глеб, внутренне понимая тщетность этого действия.

   Водрузив непослушными руками на голову гермошлем, он загерметизировал скафандр.

   Рев двигателя оглушил.

   Галанин, казалось, услышал, как натужно взвыли гироскопы, выводя истребитель по крутой параболе из зоны возможного обстрела.

   Сознание помутилось, перегрузка навалилась тяжелой невидимой плитой.

   Сдвоенный росчерк снарядных трасс протянулся к ускользающей машине. Огненные цветки разрывов полыхнули  рядом, щедрый дождь осколков ударил по броне барабанной дробью.

   Машину ощутимо тряхнуло. Истребитель, повинуясь командам киберсистемы, заложил противоракетный маневр. Разрывы происходили все ближе.

   Глеб, мутным от боли взглядом, различил на экране сообщения о повреждениях ‒ броня оказалась пробита, несколько блоков аппаратуры было повреждено.

  На мгновение орудие станции смолкло.

  Галанин едва  успел осознать это, когда страшный удар сотряс корабль – управляющий компьютер «Саратоги» потратил пару секунд на расчет поправок и произвел прицельный выстрел.

  Скрежет раздираемого металла и свист улетучивающегося в пространство воздуха слились в единую страшную симфонию гибели истребителя.

   Пульт управления полыхнул золотистыми искрами коротких замыканий, на уцелевших экранах злыми алыми строчками вспыхнули сообщения о критических повреждениях. Киберсистема перешла в аварийный режим в последней тщетной попытке спасти машину. Сбитый с курса прямым попаданием истребитель начал хаотично вращаться.

«Повреждение реактора! Опасность взрыва! Активировано экстренное катапультирование пилота!»

Глеб едва успел прочитать сообщение, когда из пола кабина поднялись лепестки спасательной капсулы, заключив кресло пилот-ложемента в тесный