Чопоров Владислав ВОЗВЫШЕНИЕ ТОЙВО

Вороне где-то Бог

Послал кусочек сыра…

И.Крылов

Есть многое, мой друг Горацио,

что и не снилось нашим мудрецам…

У.Шекспир

Сырым промозглым утром Тойво снарядил телегу и отправился с хутора в город за солью и табаком. Серкас, прекрасно знавший дорогу, неспешно трусил по едва заметной среди высокой травы дороге. А Тойво, поглубже закутавшись в плащ, посасывал трубочку и дремал вполглаза. Все шло обычным порядком. Мысли хуторянина неспешно текли, в различных подробностях обрисовывая предстоящий день. Поездка в город стала для уединенно живущего Тойво Пукканена незыблемым ритуалом. Сперва он зайдет в лавку Микши, поздоровается с хозяином, обсудит погоду, урожай, последние сплетни. Затем, совершив покупки, оставит телегу во дворе лавки, пройдется по рынку и, может быть, купит себе какую-нибудь безделушку. А потом засядет в трактире и просидит до вечера. Если повезет, и городской голова заглянет на огонек, то они сыграют партию-другую в шахматы, размеренно переставляя фигуры под гомон собравшегося народа.

Испуганное фырканье Серкаса прервало размышления Пукканена. Он поднял голову и увидел, что перед телегой лежит дохлая ворона. Недовольно бормоча себе под нос, Тойво слез с телеги и сразу же вляпался в коровью лепешку. Приподняв ногу, он внимательно осмотрел носок сапога. «Сыровата еще, — подумал хозяйственный хуторянин, — когда в следующий раз поеду, надо будет остановиться, забрать на топливо». Вытерев сапог о траву, он подошел к тушке и приподнял ее за лапу. Ворона была как живая. Широко раскрытые глаза казались испуганными, слегка распахнутые крылья создавали ощущение, что птица вот-вот полетит.

— Авось пригодится, — сказал Тойво Серкасу и бросил тушку на телегу. Но конь продолжал испуганно храпеть и тянулся мордой к карману плаща, выпрашивая сахар. Сахара не было, поэтому Пукканен погладил Серкаса и успокоительно сказал: — Ну что ты, дурашка? Птички испугался. Поехали в город, там я тебе сена дам, сколько захочешь.

Первым, кого Тойво встретил, въехав в город, был старый Юкки. Зимой и летом старик ходил в шапке-ушанке, подаренной ему лет тридцать назад каким-то добрым солдатом. К шапке изолентой на манер шахтерского фонарика был прикручен небольшой радиоприемник, с которым Юкки никогда не расставался. Самые интересные из услышанных историй он потом за угощение пересказывал в трактире.

— Здравствуй, Тойво, — поздоровался он с хуторянином, — ты ведь еще не слышал, какое горе у меня случилось?

— Нет, Юкки, давно я в город не заезжал, — сказал Пукканен, вынимая трубку изо рта.

— Представь себе, несколько дней назад кузнец Раудсепп свою старшую дочь наконец-то замуж выдал. На радостях он всех в гости звал. А я в этой шапке приглашения не услышал.

— Так снял бы шапку…

— Не могу, вдруг что интересное пропущу. Вот, сам послушай, Юкки не глядя крутнул одну из ручек приемника и тот громко сообщил: «Из Америки сообщают о смерти крупного техасского политика, известного под прозвищем Косоглазый Джо. На днях он решил пойти пройтись, куда глаза глядят. И беднягу просто разорвало на части.»

— Надо же, — посочувствовал погибшему американцу Тойво, — как человеку не повезло. А мне вот сегодня улыбнулась фортуна. Я в поле ворону нашел!

— Так она не разорвавшаяся, — озабоченно сказал старик Юкки, взглянув в телегу, — выкинул бы ты ее от греха. А то еще случится что…

— Э, зачем пугаешь старый? Никогда я не слышал, чтобы вороны взрывались.

— Это ты мало радио слушаешь. Сейчас такие времена, что не то что вороны, люди взрываются! Так что подумай. Я тебя предупредил.

Тойво только усмехнулся уговорам старика. Он стегнул Серкаса и поехал дальше. «Завидует старик. А мне его слушать — лишь время терять. Закроется Микша на обед — так сдохнешь ожидаючи». Но Микша еще не ел. Увидев, как телега Пуккенена поворачивает во двор лавки, он радушно вышел встречать покупателя.

— Как я рад тебя видеть, дорогой! — воскликнул он, — Давно ты к нам не приезжал. Сразу товар смотреть будешь? Или сперва с дороги откушаешь со мной? У меня такая сливовая настойка — от одного запаха опьянеешь!..

— Нет, давай сперва дело сделаем, — рассудительно заявил Тойво, слезая с передка и привязывая Серкаса.

— Дела — так дела, — легко согласился купец, — А что это у тебя в телеге лежит?

— Да вот, нашел по дороге ворону.

— Красивая. Чучело из нее хорошее получится. Ты только чучельника получше найди, чтоб не испортил, — задумчиво сказал Микша, погладив ворону по клюву. Потом постоял молча, раздумывая что-то про себя, и, решительно махнув головой, заявил: — Тойво, ты столько лет ко мне ездишь, совсем как сын мне стал. Хочешь курить табак, есть соль — и ничего мне не платить?

— Не буду скрывать — и ты мне как близкий родственник. Но твое предложение туманно. Что ты этим сказать хочешь?

— А вот давай сливовицы все же отведай. Под нее и расскажу. Марта, — позвал Микша жену, — Принеси нам с гостем по рюмочке и сальца на закуску.

Выпили, закусили, помолчали. Тойво снова трубку раскурил. Купец же не торопился разговор заводить, видно было нелегко высказать все, что хотелось. Но пауза слишком уж затянулась. И Микша начал:

— Знаешь, привык я к своей лавке. Я ее ведь купил, когда только поженился. Так что почитай вся жизнь в ней прошла. Да только стар я стал. Все больше после обеда в сон клонит. А закроешь лавку, поспишь часок — так покупатели обижаются. Говорят: вот раньше ты справный купец был, мы товар у тебя брали. А теперь хоть качеством похуже, да лучше на рынке купить, чем ждать, пока ты откроешься.

Вот я и решил — надо менять жизнь. Давай махнемся так на так. Ты мне хутор свой отдашь, а я тебе — лавку. Парень ты молодой, хозяйственный, у тебя дела в гору пойдут. И табак сможешь курить даром. Все одно в прибыли будешь.

— А что, хозяйство у тебя справное, не хуже, чем у меня на хуторе. Так что я согласен.

— Ну и славно, пойдем к Крознеку, отметим сделку.

Прихватив с собой ворону подельщики отправились в трактир Крознека. Но слухи оказались быстрее. Все собравшиеся уже были в курсе дела и наперебой начали поздравлять Пукканена. Он полез за пазуху, достал тряпицу с деньгами на соль и, не разворачивая, бросил ее Крознеку: «Сегодня все пьют за мой счет». Раздался восторженный рев собутыльников. И только старый Юкки недовольно пробормотал: «Чудны дела твои, Господи!» и сделал звук