Мадагаскаре сейчас?

В а л е р к а (кивает). Штурман дальнего плавания она.

М а ш а. А почему у тебя отец так долго в больнице лежит?

В а л е р к а. Не твое дело, курица. Работай давай.

М а ш а. Ой! (Вскочив, прислушивается.) Дверь хлопнула. Бабка встала. А мне еще розы срезать… Пока.

В а л е р к а. Гуд бай.

М а ш а. Ты доволен, что я к тебе в гости пришла?

В а л е р к а. Вполне.

М а ш а. Я еще вчера гвозди вытащила из доски. Я давно хотела подружиться с тобой.

В а л е р к а. Странная ты.

М а ш а. Чем?

В а л е р к а. Не размышлял еще. Странная — и все.

М а ш а. Ты подружись сперва, потом про меня размышляй. А то меня невзначай и за дурочку можно принять. Я вся сквозная, под чужим взглядом, как на ветру, стою. Меня и мать ругает, что ни одной мысли при себе не держу… Пока.

В а л е р к а. Прощались уже. Уползай.

Маша нырнула в щель, задвигает доску. Валерка подходит к афише, задумался. Снова зазвучала труба. Входят  ч е т в е р о — пантомима. На них пестрая цирковая униформа: сейчас они ассистенты иллюзиониста. Становятся у Валерки за спиной. Первый из пантомимы подает Валерке фрак, второй — цилиндр. Третий приклеивает ему восточную бородку. Четвертый набрасывает ему на плечи шелковую накидку. Возникает музыка — скрипка.

В а л е р к а - и л л ю з и о н и с т (в пространство). Уважаемая публика! Мужчины и женщины! Дети, взрослые, старики!

Четверо бесшумно аплодируют.

В мире иллюзии так просто сделать всех вас счастливыми. Подойди сюда, девочка… нет-нет, не ты — другая, с голубыми печальными глазами. (Берет возникшую в руках одного из ассистентов куклу, протягивает ее воображаемой девочке.) Вот видишь, ты счастлива, ты, улыбнулась… Нет-нет, не стоит благодарности. Это я благодарю тебя за прекрасную улыбку… А вы, озабоченный гражданин с портфелем? У меня есть для вас дудочка — чудесная дудочка. Але! (Берет возникшую в руках второго ассистента дудочку.) Вы доставите так много радости вашему начальнику. (Играет на дудочке.)

Четверо танцуют.

Вот видите, как быстро подписан приказ о вашем повышении… Чем же мне утешить вас, дедушка? Так грустно расставаться с солнцем и друзьями. Я подарю вам то, что делает человека бессмертным. (Берет из рук третьего ассистента нечто невидимое, протягивает «старику».) Берите-берите, пожалуйста, берите вот это. Не смущайтесь тем, что подарок мой неосязаем. Это талант. Вы напишете чудесную сказку — и навсегда останетесь в этом мире… Вы видите, как просто сделать всех вас счастливыми — мужчины и женщины, дети, взрослые, старики!

Четверо бесшумно аплодируют.

М а ш а (возникает в щели забора, шепотом). Валерка! (Громче.) Валерка!

Ассистенты снимают с Валерки фрак, цилиндр, накидку, отклеивают бороду, кланяются ему и исчезают.

Ты бабке не говори, что я здесь была.

Валерка смотрит на нее, не отвечая.

(Оглядывается, пролезает в щель, осторожно задвигает доску.) Сказать, почему у меня к тебе интерес?

В а л е р к а. Валяй.

М а ш а. Потому что бабка не любит тебя. Она говорит: «Жильцы у него — кто первый постучал, тот и живи».

В а л е р к а. Дурочка. Это у вас жильцы, а у меня — друзья.

М а ш а. «Друзья»! Какие же это друзья, если ты их до этого и в глаза не видел? А правда, что ты денег с них не берешь?

В а л е р к а. Правда.

М а ш а. Ненормальный. А почему?

В а л е р к а. Не знаю. У нас всегда кто-нибудь живет — то родственники, то друзья.

М а ш а. Почтальонша говорит, письма к вам пачками, будто в контору, идут.

В а л е р к а. Ну.

М а ш а. Мне нравится. А бабке нет. Эка, говорит, невидаль — друзья у них по всей Расее живут, письма шлют. А что труда составляет письма-то слать? Четыре копейки конверт — всего и дедов. И еще, говорит, проверить надо — берет он с жильцов деньги или нет.

В а л е р к а. Проверяли уже. Милиционера тогда до калитки она довела.

М а ш а. Добра она тебе хочет. Непутевым, говорит, растет. Ты чего отвернулся?

В а л е р к а. Да нет, слушаю. Цитируй давай.

М а ш а. В отца с матерью он, говорит, бесхозяйственным пошел, да от жильцов потворство одно… Эх ты, голова! Не каждый в большие-то люди выходит, а без чинов с таким понятием много ли наживешь? Иллюзионщик твой — знаменитый артист, говорят, а дома не нажил. На старости лет по чужим людям живет.

В а л е р к а (обернувшись, резко). Все?

М а ш а (осеклась). Все.

В а л е р к а. Змея — вот ты кто. Ты зачем приползла? Гадости говорить? А ну, под свою колоду ползи!

М а ш а (оглянувшись на забор). Тшш! Валерка, ты что? У меня же к тебе интерес.

В а л е р к а. Ну и сиди у своей щели, изучай.

М а ш а. Это не я странная, а ты. Я таких не встречала еще.

В а л е р к а. Ходишь не там.

М а ш а. И в деревне у нас таких нет.

В а л е р к а. Есть. Только они на другой улице живут.

М а ш а. Валерка, ты не обижайся на мои слова… Не уходи… Давай друг другу руки пожмем.

В а л е р к а. Зачем?

М а ш а. Я дружить пришла. Чтобы мир.

В а л е р к а. Простота. (Усмехнувшись, пожимает протянутую руку.) Довольна?

М а ш а. Ага. Я ведь тут одинокая, ни с кем не подружилась еще. И не кричи на меня, ладно? Никогда не кричи. У меня от крика мурашки по спине… На пляж пойдешь?

В а л е р к а. Репетиция у меня. Я у Семен Семеновича главный ассистент.

М а ш а. А я у моря с приезда только раз была. Захлопоталась. А еще бабка говорит…

В а л е р к а. Опять понесла?!

М а ш а. Это не про тебя. И чего, говорит, к югу такое стремление у людей? Что в нем, в море-то? Медузы да соль. Мы, говорит, смолоду в речках купались, не знали этого баловства.

В а л е р к а. Лицемерка она, бабка твоя. Будешь при ней рот разевать, она и тебя в лицемерку превратит. Если бы люди речки предпочитали, кто бы ей в день по рублю за койку платил? Вон она — бабка твоя.

Маша испуганно оглядывается.

Забор. Памятник мировоззрению. На весь город один. Чтобы через него к нормальным людям попасть — доски тайком отрывать надо.

М а ш а. Тшш!

Валерка, махнув рукой, отворачивается.

Она мне родня, я права не имею ее обсуждать… Валерка, а шпаги эти зачем?

В а л е р к а (угрюмо). Ящик протыкать. Сюда человек входит, а его шпагами — насквозь.

М а ш а. Поверила я. Ха!

В а л е р к а. Не притрагивайся. И на доску не наступи — улетишь. Как на вулкане живем.

Где-то далеко в порту ударили склянки.

Ого, восемь уже! Заспались мои. (Идет к, дому.)

М а ш а. Валерка, я считаю, мы уже подружились с тобой, да?