шевельнулся, лишь приподнял подбородок, отчего улыбка на его шее стала еще шире. Но хаски движение Дымова не понравилось - он услышал угрожающий рык и резко оглянулся.
Эта нарисованная тварь не давала ему покоя в самый долгожданный из вечеров! Она еще в сторожке надоела ему так, что он сжег ее изображение!
- Ты еще и рычать на меня будешь? - спросил Дымов, глядя в маленькие дурные глазки.
Пожалуй, он не мог точно сказать, на что злиться сильней: на нарисованную собаку или на свой собственный страх перед ней. Он натянул рукава ватника на пальцы и двинулся на хаски. Настоящая, живая собака отступила бы, испугалась, хаски же только подалась вперед. И улыбка ее перестала быть улыбкой, превратившись в жуткий оскал. Не злостью - холодной яростью дохнуло на Дымова, волнами покатилась спокойная уверенность зверя в своей непобедимости. Но и Дымову было не занимать спокойствия и уверенности.
Он ударил сверху вниз в тот миг, когда хаски прыгнула вверх, целясь зубами в горло. Собака мешком свалилась к его ногам… Дымов не ожидал столь легкой победы, но решил ее закрепить, ухватив хаски за загривок, - под рукой разъехалась покрытая шерстью плоть, это была не собака, а гнилой вонючий труп собаки…
- Думаешь, испугаюсь и отпущу? - процедил Дымов сквозь зубы. - Не дождешься…
От входа вдруг раздался шум ветра, потянуло холодом - будто открылась дверь. Дымов глянул в сторону гостиной - мальчика не было в проеме, зато по паркету осторожно клацнули собачьи когти. Волкодавы…
Они шли через гостиную медленно и неуверенно, не привыкли к такой бесцеремонности - разгуливать по хозяйским апартаментам. Но Дымов словно видел их опущенные к полу головы, взгляды исподлобья - они не просто приближались, они подкрадывались к добыче. И добычей их был он, Дымов.
Расползающаяся плоть выскользнула из захвата, тело собаки шлепнулось под ноги, и Дымов отступил на два шага, задохнувшись запахом тухлятины.
- Это я открыл им дверь, - сказал мальчик, снова появляясь в проеме. - Мне так велела хаска.
- А своей головы у тебя нет? Ты только и можешь, что слушаться хаски? - проворчал Дымов, не думая о том, с кем (или с чем) разговаривает.
- Однажды я ее уже не послушался…
Человек в свитере снова взглянул на экран веб-камеры, на котором застыла неподвижная картинка пустой сторожки. - Послушай, я хотел спросить. А ты правда осматривал младшего Радченко? - Правда, - ответил психиатр. - Меня сразу вызвали - я же штатный эксперт. - И что? Он в самом деле сумасшедший? Психиатр презрительно поморщился: - Понятие «сумасшедший» слишком расплывчато, мне чаще задают вопрос о вменяемости. Но в данном случае я могу сказать совершенно точно: мальчик не просто невменяем, он психически болен. Давно и глубоко. - Я правильно понял, что smile.jpg тут ни при чем? - Не совсем. Понимаешь, такие вещи не вызывают болезнь, а лишь провоцируют ее проявление. Любой стресс может стать провокацией. Однако это не повод запретить интернет-страшилки. Мы в пионерских лагерях тоже рассказывали друг другу страшные истории. Андрей Радченко - исключение, а не правило. - Он действительно зубами перегрыз горло родному брату? - Человек в свитере с сомнением посмотрел на собеседника. - Действительно. - Но это же физически невозможно… - Три дня побудь в психушке санитаром - и поймешь, что возможно и не такое.
Если бы не появившийся не вовремя мальчишка, Дымов успел бы прикрикнуть на волкодавов, пока они не совсем освоились в хозяйском доме. - Хаш! - гаркнул он кобелю. - А ну-ка вон отсюда! И без того неуверенные шаги замерли, но лишь на несколько секунд. Дымов знал три команды, которые собаки понимали лучше остальных: «так», «куда» и еще одну, нецензурную. Он испробовал все три, но собаки не остановились. А хаски уже сидела возле мойки и улыбалась. - Они все равно тебя загрызут. У них с хаской собачье братство, - сказал мальчик. - Люди убивают собак, а собаки в ответ убивают людей. В проеме появился темный силуэт волкодава - тот низко пригибал голову и дыбил загривок. - Хаш! Иди на место, - велел ему Дымов и шагнул вперед. Ни одного шага теперь нельзя было сделать назад, волкодав расценит это как отступление. Кобель ощерился, в темноте блеснули его белоснежные зубы - еще одна улыбка хаски. Хола остановилась позади него и тоже показала клыки. Хаски смотрела на Дымова в полном удовлетворении. - Хашка, ты что? Хочешь, чтобы я тебя убил? - спросил Дымов скорей с горечью, чем с угрозой. Собаки не понимают горечи. Они признают только силу. И волкодав весом в три четверти центнера - не легкая лайка, к тому же мертвая. К тому же нарисованная… На стене кухни висели сковородки, но все как одна легкие, тефлоновые. Дымов любил старые добрые чугунные, и такая сейчас очень пригодилась бы. Он пошарил рукой по разделочному столу, но ничего тяжелого, конечно, не нащупал. Только подставку для ножей. Ножи у хозяев были отменные, из какой-то очень прочной стали, и Дымов взял в руку самый большой. Не хотелось защищаться ножом, лучше бы нашлось какое-нибудь другое, несмертельное оружие… - Хаш, иди на место, - повторил он и сделал еще один шаг вперед. Кобель зарычал - такой его рык Дымов про себя называл «тигриным»: Хаш приоткрывал пасть, как лев или тигр. И рычал не только на выдохе, но и на вдохе. - Хашка, дурак… Я же тебя зарежу… Рык стал еще громче, но волкодав немного подался назад. Для броска? Или от испуга? Дымов перехватил нож крепче и удобней, поставил ноги шире - Хаш запросто собьет с ног, если кинется. И галоши - не лучшая обувь для такого случая. Дымов забыл о хаски, слишком велика была разница между нею и волкодавами. Он не ждал броска сбоку и не успел отдернуть руку, когда на кулаке, сжимавшем нож, сомкнулись неправдоподобно тяжелые челюсти - будто захлопнулся медвежий капкан с мощной пружиной. Хрустнули кости, нож со звоном прокатился по полу, а челюсти не разжимались. Хаш метнулся вперед черной тенью, закрывшей едва брезжащий из гостиной свет.
- По-моему, его нет слишком долго. - Человек в синем свитере привстал и прошелся перед столом. - Может, он там на суку повесился? - Всего десять минут, - пожал плечами психиатр, глянув на часы. - Да? Мне показалось - гораздо больше. - Ну двенадцать. - А во дворе камер нет? - Есть. И в доме есть, только там электричество выключено. И к нам сигнал все равно не поступит, запись можно посмотреть только оффлайн.
У волкодавов нет хватки, они рвут свою жертву короткими укусами, и зубы их пострашней, чем у бойцовых пород. Собачье братство? Союз собак против людей? А еще у волкодавов вес… Они ломают волков, как
Человек в свитере снова взглянул на экран веб-камеры, на котором застыла неподвижная картинка пустой сторожки. - Послушай, я хотел спросить. А ты правда осматривал младшего Радченко? - Правда, - ответил психиатр. - Меня сразу вызвали - я же штатный эксперт. - И что? Он в самом деле сумасшедший? Психиатр презрительно поморщился: - Понятие «сумасшедший» слишком расплывчато, мне чаще задают вопрос о вменяемости. Но в данном случае я могу сказать совершенно точно: мальчик не просто невменяем, он психически болен. Давно и глубоко. - Я правильно понял, что smile.jpg тут ни при чем? - Не совсем. Понимаешь, такие вещи не вызывают болезнь, а лишь провоцируют ее проявление. Любой стресс может стать провокацией. Однако это не повод запретить интернет-страшилки. Мы в пионерских лагерях тоже рассказывали друг другу страшные истории. Андрей Радченко - исключение, а не правило. - Он действительно зубами перегрыз горло родному брату? - Человек в свитере с сомнением посмотрел на собеседника. - Действительно. - Но это же физически невозможно… - Три дня побудь в психушке санитаром - и поймешь, что возможно и не такое.
Если бы не появившийся не вовремя мальчишка, Дымов успел бы прикрикнуть на волкодавов, пока они не совсем освоились в хозяйском доме. - Хаш! - гаркнул он кобелю. - А ну-ка вон отсюда! И без того неуверенные шаги замерли, но лишь на несколько секунд. Дымов знал три команды, которые собаки понимали лучше остальных: «так», «куда» и еще одну, нецензурную. Он испробовал все три, но собаки не остановились. А хаски уже сидела возле мойки и улыбалась. - Они все равно тебя загрызут. У них с хаской собачье братство, - сказал мальчик. - Люди убивают собак, а собаки в ответ убивают людей. В проеме появился темный силуэт волкодава - тот низко пригибал голову и дыбил загривок. - Хаш! Иди на место, - велел ему Дымов и шагнул вперед. Ни одного шага теперь нельзя было сделать назад, волкодав расценит это как отступление. Кобель ощерился, в темноте блеснули его белоснежные зубы - еще одна улыбка хаски. Хола остановилась позади него и тоже показала клыки. Хаски смотрела на Дымова в полном удовлетворении. - Хашка, ты что? Хочешь, чтобы я тебя убил? - спросил Дымов скорей с горечью, чем с угрозой. Собаки не понимают горечи. Они признают только силу. И волкодав весом в три четверти центнера - не легкая лайка, к тому же мертвая. К тому же нарисованная… На стене кухни висели сковородки, но все как одна легкие, тефлоновые. Дымов любил старые добрые чугунные, и такая сейчас очень пригодилась бы. Он пошарил рукой по разделочному столу, но ничего тяжелого, конечно, не нащупал. Только подставку для ножей. Ножи у хозяев были отменные, из какой-то очень прочной стали, и Дымов взял в руку самый большой. Не хотелось защищаться ножом, лучше бы нашлось какое-нибудь другое, несмертельное оружие… - Хаш, иди на место, - повторил он и сделал еще один шаг вперед. Кобель зарычал - такой его рык Дымов про себя называл «тигриным»: Хаш приоткрывал пасть, как лев или тигр. И рычал не только на выдохе, но и на вдохе. - Хашка, дурак… Я же тебя зарежу… Рык стал еще громче, но волкодав немного подался назад. Для броска? Или от испуга? Дымов перехватил нож крепче и удобней, поставил ноги шире - Хаш запросто собьет с ног, если кинется. И галоши - не лучшая обувь для такого случая. Дымов забыл о хаски, слишком велика была разница между нею и волкодавами. Он не ждал броска сбоку и не успел отдернуть руку, когда на кулаке, сжимавшем нож, сомкнулись неправдоподобно тяжелые челюсти - будто захлопнулся медвежий капкан с мощной пружиной. Хрустнули кости, нож со звоном прокатился по полу, а челюсти не разжимались. Хаш метнулся вперед черной тенью, закрывшей едва брезжащий из гостиной свет.
- По-моему, его нет слишком долго. - Человек в синем свитере привстал и прошелся перед столом. - Может, он там на суку повесился? - Всего десять минут, - пожал плечами психиатр, глянув на часы. - Да? Мне показалось - гораздо больше. - Ну двенадцать. - А во дворе камер нет? - Есть. И в доме есть, только там электричество выключено. И к нам сигнал все равно не поступит, запись можно посмотреть только оффлайн.
У волкодавов нет хватки, они рвут свою жертву короткими укусами, и зубы их пострашней, чем у бойцовых пород. Собачье братство? Союз собак против людей? А еще у волкодавов вес… Они ломают волков, как
