медведи, наваливаясь сверху. Говорят, силуэт волка запечатлен в генетической памяти волкодава; даже тот из них, кто никогда в жизни не видел волка, узнает его в один миг.
Бросок Хаша был точным и смертоносным. Клык вспорол глотку хаски, лапы толкнули вперед безвольное мертвое тело и пригвоздили к полу, переламывая ему позвоночник. И если бы это была не мертвая хаски, живой бы она не осталась.
Если бы это была не мертвая хаски, ее голова не оторвалась бы от тела с такой легкостью… Дымов с секунду смотрел на голову собаки, сжимавшую его руку мертвой - по-настоящему мертвой! - хваткой. В распахнутые глазки, полные холодной ярости. Он почти не ощущал боли - она существовала будто бы отдельно от него, как и страх. Умом понимал, что должно быть больно и страшно, но не чувствовал ни того, ни другого.
А хаски продолжала улыбаться, рука Дымова сделала собачью улыбку только шире.
- Я начинаю думать, что твой хозяин был прав, когда выбрасывал тебя в окно… - усмехнулся Дымов и изо всей силы шарахнул рукой по разделочному столу. Пожалуй, это в самом деле было больно, соскользнувшие с ладони зубы пропороли глубокие борозды - голова прокатилась по мраморной столешнице и с тяжелым стуком упала на пол, в темноту.
В проеме, что вел в гостиную, стояла Хола, обнажившая клыки, и нацелены они были на мертвого мальчика, не давая тому шевельнуться. В тишине что-то часто капало на пол, и Дымов не сразу понял, что это кровь с его руки. Он обмотал ее кухонным полотенцем, которое сдернул с крючка по дороге в гостиную, - ему хотелось побыстрее сделать то, что следовало сделать с самого начала: пройти к черному ходу и дернуть рубильник.
Он думал, что свет избавляет от кошмаров, делает невидимое видимым… Он ошибся. Потому что когда он вернулся к кухне, Хола так и стояла оскалившись, пристально глядя в пустое пространство перед собой. Довольный Хаш сидел посреди кухни и… улыбался. Только ничего странного или страшного в его улыбке не было - нормальная собачья улыбка.
Дымов посмотрел туда, куда уставилась Хола, и сказал:
- Может быть, собаки любят нас сильней, чем родные братья…
Он подошел к волкодаву и присел перед ним на одно колено.
- Спасибо, Хашка… - голос дрогнул почему-то, и Дымов поспешил обнять пса за шею. - Прости, что я плохо о тебе думал. Убить тебя хотел…
Хаш ответил ему горячим и шумным дыханием в ухо, с длинного языка за шиворот упала капля слюны. Но волкодав вдруг спрятал язык и приподнял верхнюю губу, повернув морду туда, куда в темноте упала голова мертвой хаски. И тогда Дымов понял, что было не так в ее улыбке: собаки улыбаются с высунутым языком.
А еще говорят, что силуэт лайки очень похож на волчий силуэт…
Рваная рана на руке не исчезла от того, что зажегся свет. Дымов облил ее зеленкой и перевязал - в кухне была хорошая аптечка. И дал себе слово, что в восемь утра пойдет в поликлинику, сделает прививки. Но какие прививки нужны в случае укуса мертвой собаки, он не мог даже предположить и решил сказать врачу, будто собака перед этим грызла падаль. Кровь, накапавшая на пол, не пропала тоже - пришлось протереть пол. Дымов не стал выключать рубильник, просто погасил свет, выходя из большого дома. Волкодавы шли рядом с ним, Хаш время от времени оглядывался и огрызался, а Хола крутила головой по сторонам, словно высматривала опасность. И, конечно, Дымов вынес им пачку сосисок, спрятанную в морозилке. И, конечно, они слопали сосиски с радостью и аппетитом. Но ни Дымов, ни собаки не думали, будто это плата за верность и преодоление страха. Дымов сел за ноутбук с единственной целью: нужно было сообщить кому-то об опасности, исходящей от smile dog. Модем шустрил, форумы, где обсуждали улыбку хаски, нашлись без труда. Дымов полистал их немного и понял: его сообщение здесь ничего не изменит. Десятки косноязычных подростков рассказывали о выдуманных встречах с хаски, и каждый старался превзойти товарищей, накручивая на свои выдумки несуществующие подробности. Рассказ Дымова смотрелся бы здесь бледно и никого бы не напугал. Он собирался позвонить хозяевам, предупредить, чтобы не оставляли детей одних. Но представил, как объяснит свое предупреждение, и догадался, что его немедленно уволят. Потому что сумасшедшие охранники не нужны никому. Рука с каждой минутой болела все сильней, мешала думать, и он выпил еще две таблетки анальгина. Очень хотелось лечь в постель - просто отдохнуть и согреться. И Дымов отложил все предупреждения до утра, когда прояснится в голове, когда о произошедшем можно будет подумать трезво. Когда ветка перестанет стучать по крыше. Ему снилось, как в темной кухне большого дома обезглавленное собачье тело поднимается на ноги и вслепую, пошатываясь и натыкаясь на углы, идет искать свою голову.
- Ты не видел, что у него с правой рукой? Мне не показалось, что на ней бинт? - спросил человек в синем свитере, глядя на веб-камеру. - Я не заметил. Но можно в записи как следует посмотреть. - По-моему, он ложится спать. Ну точно. Согласись, если бы эта картинка в самом деле что-нибудь внушала, он бы так спокойно за ноутом не сидел и так просто спать не завалился. - Я тоже так считаю, - согласился психиатр. - А может, он пошел и кого-то загрыз. Как младший Радченко, - посмеялся человек в свитере. - Не думаю. Это вполне уравновешенный человек. Скорей всего, психически здоровый. Завтра по сводке проверим, если ты сомневаешься, - психиатр улыбнулся. - Опять же, можно посмотреть записи с камер в доме и во дворе. - Можно и посмотреть, - зевая, ответил человек в свитере. - Я тоже пойду подремлю часок. Буди меня, если что. Прежде чем выйти из кабинета, он успел зевнуть еще раза два. Дверь за ним захлопнулась, и психиатр потянулся к мобильному телефону. На его звонок долго не отвечали, но в конце концов кто-то снял трубку. - Кирилл? - переспросил психиатр тихо. - Мне нужны ключи от вашей дачи, я подъеду. Прямо сейчас. Надо стереть записи с камер внутри дома, пока их никто не просмотрел. Так велела хаски. Хаски улыбнулась и удовлетворенно кивнула из темного угла кабинета.
Рваная рана на руке не исчезла от того, что зажегся свет. Дымов облил ее зеленкой и перевязал - в кухне была хорошая аптечка. И дал себе слово, что в восемь утра пойдет в поликлинику, сделает прививки. Но какие прививки нужны в случае укуса мертвой собаки, он не мог даже предположить и решил сказать врачу, будто собака перед этим грызла падаль. Кровь, накапавшая на пол, не пропала тоже - пришлось протереть пол. Дымов не стал выключать рубильник, просто погасил свет, выходя из большого дома. Волкодавы шли рядом с ним, Хаш время от времени оглядывался и огрызался, а Хола крутила головой по сторонам, словно высматривала опасность. И, конечно, Дымов вынес им пачку сосисок, спрятанную в морозилке. И, конечно, они слопали сосиски с радостью и аппетитом. Но ни Дымов, ни собаки не думали, будто это плата за верность и преодоление страха. Дымов сел за ноутбук с единственной целью: нужно было сообщить кому-то об опасности, исходящей от smile dog. Модем шустрил, форумы, где обсуждали улыбку хаски, нашлись без труда. Дымов полистал их немного и понял: его сообщение здесь ничего не изменит. Десятки косноязычных подростков рассказывали о выдуманных встречах с хаски, и каждый старался превзойти товарищей, накручивая на свои выдумки несуществующие подробности. Рассказ Дымова смотрелся бы здесь бледно и никого бы не напугал. Он собирался позвонить хозяевам, предупредить, чтобы не оставляли детей одних. Но представил, как объяснит свое предупреждение, и догадался, что его немедленно уволят. Потому что сумасшедшие охранники не нужны никому. Рука с каждой минутой болела все сильней, мешала думать, и он выпил еще две таблетки анальгина. Очень хотелось лечь в постель - просто отдохнуть и согреться. И Дымов отложил все предупреждения до утра, когда прояснится в голове, когда о произошедшем можно будет подумать трезво. Когда ветка перестанет стучать по крыше. Ему снилось, как в темной кухне большого дома обезглавленное собачье тело поднимается на ноги и вслепую, пошатываясь и натыкаясь на углы, идет искать свою голову.
- Ты не видел, что у него с правой рукой? Мне не показалось, что на ней бинт? - спросил человек в синем свитере, глядя на веб-камеру. - Я не заметил. Но можно в записи как следует посмотреть. - По-моему, он ложится спать. Ну точно. Согласись, если бы эта картинка в самом деле что-нибудь внушала, он бы так спокойно за ноутом не сидел и так просто спать не завалился. - Я тоже так считаю, - согласился психиатр. - А может, он пошел и кого-то загрыз. Как младший Радченко, - посмеялся человек в свитере. - Не думаю. Это вполне уравновешенный человек. Скорей всего, психически здоровый. Завтра по сводке проверим, если ты сомневаешься, - психиатр улыбнулся. - Опять же, можно посмотреть записи с камер в доме и во дворе. - Можно и посмотреть, - зевая, ответил человек в свитере. - Я тоже пойду подремлю часок. Буди меня, если что. Прежде чем выйти из кабинета, он успел зевнуть еще раза два. Дверь за ним захлопнулась, и психиатр потянулся к мобильному телефону. На его звонок долго не отвечали, но в конце концов кто-то снял трубку. - Кирилл? - переспросил психиатр тихо. - Мне нужны ключи от вашей дачи, я подъеду. Прямо сейчас. Надо стереть записи с камер внутри дома, пока их никто не просмотрел. Так велела хаски. Хаски улыбнулась и удовлетворенно кивнула из темного угла кабинета.
