образу пикантность. Это обстоятельство никогда не мешало ей в общении с противоположным полом. Наверное, им обеим доставались разного поля ягоды, так как Владины ухажеры часто отличались страстью к женской худобе.

Приятельницы горячо обнялись, обменялись эмоциональными приветствиями и направились к кассам зоопарка. Билеты почти не подорожали с тех пор, как Влада была здесь последний раз. Не то чтобы она помнила, сколько стоил вход три-четыре года назад, но сегодняшняя цена ей показалась весьма приемлемой для такого прекрасного заведения.

«Конечно, можно долго рассуждать и спорить с „зелеными“ о том, что животные в неволе имеют массу ограничений, это против их природы и „бла-бла“, — думала она. — Но ведь здесь неплохо кормят!» Она полагала, что в естественной среде за любую порцию необходимо бороться; собственно, каждый новый день зверя схож с предыдущим: от рассвета до заката искать, чем же заполнить голодное брюхо. Ей не казалось, что такая жизнь идеальна и ее следует предпочесть сытому теплому и размеренному существованию в оборудованных вольерах Московского зоопарка.

«К тому же все эти звери родились в неволе и не сумеют прожить в дикой природе, они привыкли к людскому вниманию и к обедам по расписанию. Возможно, у них даже остается время на раздумья о прекрасном, чтение или вязание, ведь сэкономленное на поиск еды время необходимо чем-то заполнять… — Девушка улыбнулась этой своей инфантильной идее. — Если бы зоопарки по какой-то причине перестали существовать, никто бы из этих бедолаг не выжил. Поэтому поздно рассуждать о добре и зле жизни в неволе, ведь альтернативы для них не существует. К тому же зоопарк — это радость, это окно в детство, сахарная вата, мороженое, чебуреки, улыбки детей и взрослых». Влада обожала все, что напоминало ей о самом беззаботном и радостном времени, когда сказки были живыми, дед Мороз — настоящим, а волшебное кольцо лежало на ее ладони…

Народ толпился возле вольера с гепардами. Самец прохаживался вдоль периметра кругом натянутой металлической сетки то вправо, то влево, при этом вплотную прислонялся к ней. Отважные зеваки прикладывали ладони к отверстиям, некоторые просовывали пальцы. Картина коллективного ощупывания шкуры хищника навела Владу на размышления: «Экстремальное развлечение, не думаю, что это хорошая идея. Судя по выражению морды этого котика, он их всех люто ненавидит. Впрочем, я хорошо понимаю пятнистого».

Однажды в Таиланде она фотографировалась с живым тигром. Красавец был на поводке, под присмотром хозяина-тайца и возлегал на возвышении. После оплаты услуги в несколько батов она подсела к зверю и приобняла, коснувшись ладонями его шкуры. Тигр, скорей всего, в лучшем случае был безмерно сыт, а в худшем — чем-то накачан, так как не проявил никакого интереса к происходящему. Ощущение, вызванное прикосновением к его меху, ей не забыть никогда: плотный, упругий, волос жесткий, вместе с тем мягкий и шелковистый. Тигр качеством шерсти напомнил ей старого плюшевого мишку, вот только был молодым и натуральным. Сочетание противоположностей — жесткости и мягкости. Владе всегда нравилось создавать в памяти всевозможные списки и рейтинги. Излюбленной была коллекция тактильных ощущений. Прикосновение к шкуре тигра заняло в ней после поездки в Тай свое почетное место. «Интересно, гепард сильно отличается на ощупь? — гадала она. — Трогать не буду, не в этот раз и не этого гепарда».

Жираф был высок, особенно если смотреть снизу, находясь в метре от его ног. Сейчас для девушек все выглядело именно так, не считая разделяющего их забора из сетки-рабицы. Парнишки-подростки протягивали в отверстия морковку, несмотря на развешанные предупреждения, что кормить жирафов запрещено. Парнокопытный охотно угощался, обвивая овощ своим длиннющим синим языком. Знала ли Влада раньше, что язык жирафа синий? Возможно, когда-то и знала, но забыла.

— Смотри, какие высокие двери в доме, где живут жирафы! — восхитилась она, дергая Ксюху за руку, и продолжила мысленно: «Не у каждого животного в зоопарке есть собственное каменное здание, но у самых высоких имеется».

— Ага, и правда, — согласилась та.

— Наверное, зимой они проживают в этом теплом желтом доме, не выходя на улицу, они же африканские, замерзнут.

Влада никогда не была в зоопарке зимой. Она решила, что стоит запланировать это мероприятие на предстоящую зиму и прогуляться здесь вместе с Сашкой.

Девушки подошли к палатке, торгующей сахарной ватой. В головах обеих одновременно мелькнула идея эту вату приобрести, что и было сиюминутно выполнено. Две взрослые красивые девушки двадцати девяти и двадцати семи лет, в модных платьях, красивых туфлях, с сахарной ватой на палочках в руках. Веселые, довольные, радостно щебечущие обо всем, что видят вокруг, вперемешку с обрывочной информацией о личной жизни и рабочих перипетиях. Всегда, когда они встречались, мир надевал на глаза розовые очки беззаботности. Влада не всегда была такой позитивной. Она бывала разной. Одной стороной ее личности являлась именно эта — задорная улыбка, юмор, смех, веселье, бурные эмоции, выразительная речь, жесты. Она мысленно называла это «своим демонстративным поведением». Не то чтобы она притворялась такой, нет. Это было частью ее, давалось легко и непринужденно. На публике и в общении с друзьями она вела себя именно так. Те, кто был плохо знаком с ней, часто полагали, что в этом и состоит суть характера Влады, считая ее лишенным всяческого уныния человеком, эдакой позитивной и солнечной девочкой, с лица которой не сходит улыбка. Когда же они впервые видели ее в других ипостасях, сильно удивлялись и говорили что-то вроде: «Влада, ты ли это?»

Насколько она успела узнать Ксюху, та была пропитана позитивом насквозь. Подруга вносила ноты радости во все сферы жизни и не была уличена в раздвоении личности, чего Влада в шутку полагала о себе. Бывшая коллега, по ее мнению, в отличие от нее самой, обладала некоторой инфантильностью, ведь постоянный позитив является скорее исключением для взрослого разумного человека. Картину дополняла некоторая узость и специфичность суждений Ксюши, что иногда проскальзывало в ее речах, и Владе с позиций ее образования и жизненного опыта было сложно закрывать на это глаза и считать подругу идеалом среди женщин. Но, безусловно, девчонка была мечтой многих мужчин, если верить общепринятому мнению, — веселая, добрая, не чересчур умная, чтобы сумела выгодно оттенить мыслительные способности партнера. Встречи с ней всегда давали подпитку Владиной положительной энергии, и на некоторое время она и сама становилась эдаким идеалом