Карась подтягивал их ключом на 27 – сначала понемногу, строго по два напротив друг друга, а потом уже дотягивал, как он выражался, «со всей дури».

Наконец, мы надели на вал собранного генератора полумуфту, вставив на место резиновые втулки, надетые на пальцы, входящие в гнезда второй полумуфты, и закрепили ее на валу шестью радиальными болтами. Распрямив спину и вытерев руки ветошью, я подошел к электрощиту, а Карась стал понемногу отпускать тормоз, которым был временно остановлен выходной вал редуктора. Послышался гул, тросы вингроторов начали вращение, а на засветившемся табло вольтметра на щите побежали, сменяя друг друга, красные цифры. Наконец, на нем застыло число «220», а цифры сменили цвет на зеленый – мы питали все потребители в поселке стандартным напряжением 220 вольт, 50 герц переменного тока, что обеспечивал наш инвертор после двойного преобразования напряжения с выхода генератора.

Я облегченно вздохнул и посмотрел в окно – там уже темнело, мы провозились с ремонтом почти целый день. Но теперь ток был, и ночью жителям поселка не придется использовать свечи. Посмотрев в другое окно машинного зала, я нажал кнопку пускателя и увидел, как вдоль «главной улицы» поселка, а также в окошках домов загорелись яркие огоньки. На табло зажглись синие цифры ваттметра – около восьми киловатт. Работа была окончена, и до следующей поломки, которая, надеюсь, случится еще не так скоро, можно было быть спокойным.

Все это время Гута тихонько, как мышка, сидела в уголке на табуретке, и мы только сейчас вспомнили о ней.

- Ну, Гута, все! – сказал я. – Можно идти домой. Спасибо за помощь!

Карась улыбнулся:

- Да, балаболка, что бы мы без тебя делали? – и та улыбнулась ему в ответ.

Мы все втроем вышли из машинного зала, постояли на снегу, с удовольствием вдыхая морозный воздух и глядя на освещенную улицу, на огоньки в окнах домов, и не спеша пошли к поселку. Карась первым свернул налево, в переулок, где был его дом, пожелав нам доброй ночи, а мы с Гутой зашагали дальше. Подойдя к моему дому, мы остановились, и Гута сказала:

- Ну, я пойду, Сергей!

- Давай, я провожу тебя? – предложил я, подумав, что вот как раз подходящий случай поговорить с ней.

- Конечно! Я буду очень рада…

И мы двинулись дальше. На улице горели редкие светодиодные «вечные» светильники, порошил легкий снежок, и начинать сложный разговор мне не хотелось. Наконец, мы дошли до крайнего дома, где жила семья Гуты. Окна были темными.

- Может, зайдешь, Сережа? – не то спросила, не то предложила Гута. – Все наши в Ку-Они, они там пробудут еще долго, так что ты никому не помешаешь… А мне иногда так тоскливо одной!

Немного поколебавшись, я кивнул, и Гута распахнула дверь. Щелкнул выключатель, в сенях и на крыльце загорелся свет. Мы разулись, и по чистому некрашеному деревянному полу прошли в комнату.

- Посиди, Сережа, я сейчас что-нибудь соберу поесть!

- Да не беспокойся, Гута, я же ненадолго, - ответил я, но она уже убежала.

Я скинул меховую куртку, положил ее на стул, оставшись в тонкой кожаной жилетке, и осмотрелся. Небольшая комнатка с выскобленным добела деревянным полом явно принадлежала самой Гуте. Стол, два стула, узкая кровать, застеленная простынями из нашего самодельного серого, небеленого холста, покрытая оленьей шкурой в качестве одеяла. В углу – полка с книгами и тетрадями, под потолком – яркий светильник. В комнате было не холодно – видимо, Гута с утра протопила печь.

Подойдя к полке, я стал разглядывать книжные корешки. В основном, это были книги по биологии и физиологии животных и человека. Естественно, Гута же работает на ферме с животными – она увлеклась этим, когда отец, лет десять назад, уговорил переселиться в наш поселок своих друзей – Олега и Нину. Олег, художник, очень обрадовался такой возможности – изучать и рисовать наш мир. А Нина, специалист по выведению новых пород, тотчас начала заниматься с нашими девушками, да и некоторыми парнями тоже, обучая их работать с животными, приручать их, отбирать и выводить новые породы. Она научила их всех основам генетики, ветеринарии и ухода за скотом. Гута, тогда еще совсем маленькая, одной из первых пришла в ее группу.

Но цель визита к нам Олега и Нины этим не исчерпывалась. Дело в том, что в мире, в котором они жили до этого, у людей не могло быть детей, а Нина страстно хотела иметь ребенка. И ее желание исполнилось – уже через год она родила Олегу мальчика, а еще через год – девочку. Их дети и сейчас жили здесь, в нашей семье – они остались в поселке, когда Олег и Нина ушли вместе с моими родителями… Как Нина плакала, расставаясь с детьми!.. Олег тоже переживал, хотя и крепился. Пусть все знали, что это расставание – не навсегда, наши непременно вернутся… Но все же было очень грустно. Как и нам с Машей было тяжело расставаться с нашими родителями… Нам очень хотелось отправиться вместе с ними, но мы понимали, что это невозможно – мы должны были остаться, чтобы отвечать за поселок и всех его жителей, а главное – учить детей и взрослых. И еще, в том путешествии, в которое отправлялись они все, детям делать было нечего.

Задумавшись и разглядывая книжную полку, я очнулся от шороха шагов, обернулся – и челюсть у меня отвисла, и, будь такая возможность, она бы стукнулась об пол…

В дверях стояла Гута, и на ней ничего не было – как есть ничего! Она распустила волосы, и те густой пышной волной лежали у нее на спине и плечах, она даже не попыталась прикрыть ими обнаженную грудь, она стояла передо мной совершенно голая, прямая, решительная, и смотрела мне в глаза. А я, как дурак, стоял и смотрел на нее, даже не моргая.

Гута первой нарушила молчание:

- Прости меня, Сереженька, милый! Я, наверное, поступаю нехорошо, нечестно, но я подумала, что такого случая, как сегодня, мне никогда больше не представится… Прости… Ты, конечно, можешь просто уйти и забыть… Но я люблю тебя, я не могу без тебя жить… Еще раз – прости! – и она опустила глаза.

У меня во рту внезапно пересохло, я силился что-то сказать – и не мог вымолвить ни слова. Я никогда еще не был с женщиной, а тут, вдруг, такое! Как завороженный, я сделал навстречу Гуте шаг и протянул к ней руки, а она протянула руки ко мне и тоже шагнула вперед.

Теперь, обнаженная, она уже вовсе не казалась девочкой-подростком, неуклюжей и угловатой, у нее было тело женщины, и, главное, она точно знала, чего хочет! Она опять шагнула мне навстречу, и снова подняла на меня свои громадные зеленые глаза. Если бы она хоть чуть-чуть улыбнулась, можно было еще попытаться перевести все это в шутку, но ни тени улыбки не было на ее побледневшем лице, только веснушки