еще не прошло. Каждый прислушивался к лесному безмолвию, к тоскливому завыванию ветра в ущелье.

Подхватив на острие кинжала полуиспеченную картошку, Юрий принялся медленно жевать. Это были последние запасы, которые удалось раздобыть в одной польской деревушке. Юрий пробубнил:

— Завтра Фаустов даст команду: потуже затянуть ремни, своего брюха не слушать, языком не болтать!

Ладислав Самек собрал с ладони последние крошки сухаря. Он попытался прикрыть своей короткой шинелью колени длинных, как жерди, ног, потом придвинулся ближе к костру.

— Ничего, друзи, пойдем к Русаве — сыты будем. Я там почти все хутора знаю… Може, кнедлики посмакуем.

Второй радист Иван Тетерин мечтательно проговорил:

— Сейчас в баньку бы… Попариться…

— Фриц тебе даст скоро бани — без штанов жарко будет, — отозвался Николай Болотин, вытирая полой шинели ствол автомата. — Там, в долине, наверное, уже наши следы нюхают. Тебе баня, Иван, обеспечена.

— Темнота ты, Коля, нерадиофицированная, — вступился за своего друга Юрий. — Пока фриц нам баню приготовит, Иван уложит немало их в землю. Правда, Ваня? — он шутливо толкнул Тетерина кулаком в бок.

Тетерин поднялся и тяжело зашагал по поляне. Потом сдавленным от ярости голосом проговорил:

— Они еще за нашу Покровку поплачут… И Сундукова им припомним.

Подрывник Саша Данилов, молодой, худенький паренек с миловидным девичьим лицом, проводил долгим взглядом Ивана и начал укладываться на вещмешке со взрывчаткой. Все уже привыкли к тому, что ему всегда хотелось спать. Зато неспокойному и подвижному Борису Жижко, кряжистому пареньку, этот отдых был явно не по душе. Он нарочито ворчливо говорил:

— Не люблю я такой тишины. Как в мешке сидишь. Хоть бы комиссар поднял наш морально-политический уровень — беседу какую-нибудь провел или там лекцию. А то сидит, тоже молчит. Слышь, Букин?

Комиссар группы Валерий Букин, продолжая сшивать разорванный рукав шинели, улыбнулся. Ведь всем известно, что самый ярый противник всяких бесед и лекций в отряде — это Борис Жижко. Да и о чем сейчас беседовать? Каждый в отряде знал, почему и зачем они оказались здесь. Каждый знал: вот уже почти шесть лет с тех пор, как в марте 1939 года застучали по улицам чешских городов и сел кованые немецкие сапоги, миллионы чехов и словаков ждут освобождения. И тысячи, десятки тысяч патриотов стремятся, чтобы это освобождение пришло как можно быстрее, чтобы над страной поднялось солнце свободы. Неимоверно трудно вести борьбу сейчас в Чехии и Моравии. Гитлеровцы бросают в тюрьмы и концентрационные лагеря всякого, кто навлек на себя малейшее подозрение. Кровавый террор, который особенно вспыхнул после убийства Гейдриха, продолжает свирепствовать.

И все же в стране растет народное сопротивление. Широким половодьем разливается ненависть к нацистскому режиму, ярче разгорается пламя партизанской войны. В июне 1944 года представители Компартии Чехословакии попросили помощи в организации партизанского движения на территории страны. Эта просьба нашла у советских людей самый горячий отклик.

Вскоре началась переброска в Чехословакию партизанских организаторских групп. Состояли они в основном из офицеров и младших командиров, которые имели опыт партизанской борьбы и прошли специальную подготовку. Эти группы быстро росли за счет чехов и словаков и становились грозной, страшной для гитлеровцев силой. Уже гремит по Словакии слава о таких крупных партизанских соединениях, как 1-я бригада под командованием А. С. Егорова, бригада имени Яна Налепки, развернули свою боевую деятельность соединения В. А. Квитинского, В. А. Карасева, М. И. Шукаева, Л. Е. Беренштейна. Валятся под откос военные эшелоны, взлетают в воздух мосты, все чаще и упорнее идут бои с фашистскими войсками. Пламя народного гнева разгорается с каждым днем.

В глубоком тылу гитлеровцев, — в Западной Словакии, Восточной Моравии, в окрестностях Праги темными глухими ночами опускаются на парашютах группы специального назначения, разведывательно-диверсионные группы, подготовленные органами государственной безопасности. Более сложные и более серьезные задачи стоят перед каждой такой боевой единицей чекистов.

Такова и спецгруппа Фаустова, получившая грозное и романтическое название «Зарево». Вот уже полтора месяца движется она к Чешско-Моравской высочине (возвышенности) — туда, где предстоит разведчикам развернуть свою работу.

Букин кончил шить, откусил нитку, разгладил на колене починенную полу шинели. Взглянув еще раз на Бориса, он притворно вздохнул.

— Ну что ж, раз захотел воспитательной работы, иди сюда, тебе одному шепотом лекцию закачу… Образованнее станешь, Боренька.

Разведчики засмеялись, а Юрий вставил:

— После войны самым умным будешь!

Смуглый, как цыган, Валерий Букин озорно улыбался, усаживая рядом Бориса.

— Слушай, я тебе сейчас научно докажу, на каком месте у Гитлера растет голова. Не знаешь еще?

— Э-э, комиссар, такую новость знает каждый пацан в Европе, — и тут Борис вдруг тихо и серьезно проговорил:

— Ты не заметил, Валера, какой-то чудной сегодня наш начштаба. Всегда веселый, а сегодня как будто у него случилось что-то.

Букин с укором посмотрел на бойца:

— Хотел бы я видеть, какой пришел бы ты впервые на свою родину. Разве не знаешь, ведь здесь родные места его отца. Володька-то почти чех. Его папаша в первую мировую войну попал к русским в плен, воевал в Красной Армии в гражданскую, да так потом у нас и остался. Не довелось снова увидеть свою Чехословакию. А вот сыну посчастливилось прийти на родину отца.

Заметив, что к их разговору прислушиваются другие разведчики, Букин повысил голос:

— Родина, Борька, это такая сила, что человеку и на пятом колене дает о себе знать. Для нее и время не беда и расстояние не помеха. Вот мы, например… Сотни километров отмахали от России, а она все идет с нами рядом.

— Ну, а если фрицы думают, что они упрятались здесь от русских, мы им напомним, да еще родичи Кадлеца помогут! — Жижко решительно рубанул рукой по воздуху.

Из-за кустов показались Фаустов и Кадлец. Капитан, уставший, но чем-то довольный, попросил всех подойти поближе.

— Сегодня, бойцы-молодцы, проведем свою первую операцию в этих краях. Тут-то мы и напомним фрицам о себе, — посмотрел он на Бориса Жижко. Видно, командир слышал последние слова бойца.

Задача была предельно ясной, но рискованной. Внизу, в долине, через местечко Мосты, проходила железнодорожная линия. Обогнув гору, она скрывалась в черной пасти тоннеля. Группа из пяти человек должна пройти в