Мать и отец ждали ее в кухне.
– Грязная шлюха! – сказала мать.
– И это моя дочь, – добавил отец.
Не говоря ни слова, она проехала через комнату и поднялась вверх по аппарели к себе в спальню. Собралась она быстро кроме книг, у нее почти ничего не было. На обратном пути через кухню она задержалась ровно настолько, чтобы сказать «до свиданья». Лица родителей вытянулись.
– Погоди, – сказал отец.
– Погоди! – закричала мать.
Арабелла выехала на улицу, даже не взглянув в зеркало заднего вида.
Оставив позади Макадам-плейс, она направилась в городской сад. Несмотря на поздний час, там еще были люди. Сначала она сняла шляпку-шлем. Потом автоплатье
Арабелла, освещенная мигающим светом рекламы Большого Джима, стояла в центре собравшейся толпы и ждала, когда приедет кто-нибудь из полиции нравов и арестует ее. Утром ее препроводили в резервацию. Над входом висела надпись: «Посторонним вход воспрещен!»
Надпись была перечеркнута свежей черной краской, и на ней наскоро выведена другая: «Ношение механических фиговых листков запрещается».
Страж, который ехал слева от Арабеллы, свирепо выглядывал из за своего ветрового стекла.
– Опять забавляются, нахалы, – пробурчал он.
Говард встретил Арабеллу у ворот. По его глазам она поняла, что все в порядке, и тотчас оказалась в его объятиях. Забыв о наготе, она плакала, уткнувшись лицом в лацкан его пиджака. Он крепко прижимал ее к себе, она ощущала его руки сквозь ткань пальто. Глухо доносился его голос:
– Я знал, что они следят за нами, и дал им возможность поймать нас в надежде, что они сошлют тебя сюда. Поскольку они не сделали этого, я надеялся… я молил бога, чтобы ты пришла сама. Дорогая, я так рад, что ты здесь.
Тебе здесь понравится. У меня коттедж с большим садом.
В общине есть плавательный бассейн, женский клуб, любительская труппа…
– А священник? – спросила она сквозь слезы.
Он поцеловал ее.
– Священник тоже есть. Если поторопимся, то застанем его, пока он не ушел на утреннюю прогулку.
Они вместе пошли по тропинке.
МЕРА ВСЕХ ВЕЩЕЙ
У американского писателя-фантаста Эдмонда Гамильтона есть рассказ «Невероятный мир». Прилетает на Марс космический корабль с Земли. Земляне поражены: «красная планета» буквально кишит существами самого причудливого вида. Когда же проходит шок от первого впечатления, то астронавты начинают ощущать, что эти монстры им чем-то знакомы – и, поднапрягшись, вспоминают, что знакомы по… фантастическим рассказам и повестям, которые они читали на Земле. Оказывается, Марс заселен героями… научно-фантастических произведений земных фантастов. Когда какой-нибудь автор придумывает очередное немыслимое чудище с шестью глазами на хвосте или ушами под мышкой, оно материализуется на Марсе.
Понятно, далеко не все, что можно нафантазировать –
фантастика. Литература, традиционно называемая научнофантастической (давно устаревший и по сути своей неправильный термин, неадекватный обозначаемому им явлению), должна быть судима по общелитературным законам.
Иной взгляд на жанр бессмыслен (как бессмысленно, например, бытовавшее не так уж давно утверждение, что научная фантастика – это литература о научных и технических прогнозах человечества, а потому предназначена прежде всего для ученых. В этой связи один из ведущих современных фантастов Великобритании. Брайан Олдисс, иронически отметил, что научная фантастика создается для ученых в той же степени, как литература о привидениях – для привидений).
В чем специфика книг с грифом «НФ», привлекающих людей самых разных возрастов и профессий? Приключения? Да, это первое, что приходит на ум: захватывающие приключения в п-мерном пространстве и в масштабах
Вселенной. Яркость антуража? Разумеется, и этого нельзя скидывать со счета. «А герои? – воскликнет нетерпеливый поклонник жанра. – Герои смелые и решительные, не отступающие в далеком будущем перед опасностями Глубокого Космоса или негостеприимной фауной иных миров!»
Но только ли в этом дело? Чтобы получить ответ на данный вопрос, обратимся к сборнику «Ключи к декабрю».
С кем только не встретимся мы на страницах этой книги! В каких невероятных, фантастических ситуациях нам придется побывать! И не где-нибудь на далекой планете, нет, фантастики немало и на Земле. Не покидая пределы земного тяготения, можно столкнуться с самим собой, прибывшим из параллельного мира (Джон Уиндем, «Другое «я»), подружиться с собственной тенью (Эрик Фрэнк
Рассел, «Мы с моей тенью» – изящный «перевертыш» темы знаменитой повести А.Шамиссо «Удивительная история Питера Шлемиля»), наконец, встретить спустя двадцать лет после женитьбы свою жену такою, какой она была на заре юности (Роберт Янг, «Девушка-одуванчик»).
И все же самое главное, самое притягательное в этих рассказах – не та причудливая форма, в которую облекаются фантазии авторов, не антураж, хотя он определяет многое. Главное здесь – Человек. Ради того, чтобы отчетливее, убедительнее показать человеческие трагедии и надежды, разочарования и сомнения, утраты и обретения, и выстраивают писатели небывалые коллизии.
Человек, человеческое в человеке, сущность морали людей – вот что волнует авторов настоящего сборника
(добавим, вообще тех авторов, кто пишет серьезную, проблемную фантастику). Подобными «вечными» вопросами люди задавались давно и по-разному определяли человека.
Например, Платон называл его «двуногим существом без перьев и с плоскими ногтями», Декарт (знаменитое «cogito ergo sum») считал мышление единственно достоверным свидетельством человеческого существования, Франклин же формулировал главный отличительный признак человека как умение «производить орудия». Но, наверное, ближе всех подошел к этой проблеме с точки зрения ее нравственных «составляющих» Пифагор, заявивший: «Человек-мера всех вещей». Действительно, все в мире начинается и кончается человеком.
Фантастика с полным основанием сравнивается с увеличительным стеклом, позволяющим укрупнять рассматриваемые явления. Взгляд на человека со стороны с помощью фокусирующего зеркала – вот какую возможность предоставляет и настоящий сборник. Перемещая героев во времени и пространстве,