- 1
- 2
то ли хрип.
Не ходи за мной, если не знаешь зачем.
У меня на грязной кофточке память —
Каждый школьник рад над ней поглумиться.
В животе застряла рваная рана —
Сын мой умер, вряд ли успев родиться.
Среди старых снимков, съеденных тлением,
Я хочу найти себе оправдание.
В этом зале нет даже моей тени.
Мое имя — в тысячах «и так далее».
Верила в любовь — обрела разлуку.
Ты мне часто снился в прошедшем времени.
Я ждала тебя хоть больным, хоть глупым,
А ты думал: я с тобой ради денег.
Мне теперь осталась самая малость —
Седину в морщины вплести узором.
Неужели созданы мы для разлуки?
Нет, скорее, созданы мы для горя.
Если б мне было суждено убить вещи,
Я расправилась бы с часовым механизмом.
Хочу вечно сидеть на траве, у речки,
Глядя на летящие с неба листья.
Василий Овсепьян
* * *
N
Последние снега тысячелетья.
И резкие холодные ветра.
Я знаю: мне тебя уже не встретить,
что не к добру и не несет добра.
Душа моя — невольник одиночества —
продрогла, словно брошенный щенок,
которому в подъезд пробраться хочется,
да не пускает кодовый замок.
Расцвечен город золотыми искрами.
Все есть, а вот на счастье — дефицит.
Скажи, в какой цене сегодня искренность
и почему вдруг плачется навзрыд.
* * *
А. В. Калаганову, прекрасному актеру и другу
Как холодно! Домой тебя везут в «Газели».
В Казани тишина. В Казани горя ком.
Судьбу не обмануть — она свои дуэли
доводит до конца, а после ни при чем.
Не осуждай меня за выжженные слезы,
за то, что не сумел несчастье упредить.
Заплачут по весне тагильские березы —
кому-то умирать, ну а кому-то жить.
Так было на земле. И так же будет после:
заряжены часы у вечности на всех.
И благо, что еще покаяться не поздно
за гордости свои, за глупость и за грех.
Предательства и зла с избытком в этом мире.
И все ж спасает нас в безрадостной глуши
служение Добру и той заветной Лире,
которая не спит на донышке души.
Как холодно! Домой тебя везут в «Газели».
В Казани тишина, и свечи, и цветы.
Судьбу не обмануть — она свои дуэли
доводит до конца, но мне поможешь ты…
Ольга Мехоношина
* * *
Пар крутой, звериный — в правое плечо.
Нынче сказки длинны, стеклам горячо.
Ластится убого к перемычкам слез
Ясный темноокий дедушка мороз.
В белых рамах, детка, белым не кроши.
Это ль колыбелька телу для души?
Раскачав наотмашь подоконник свой,
Полетишь — и охнешь, сказочный, живой.
* * *
Одинокое синее время до света,
Разносит золу по земле от империй.
За час она остынет до пепла. Снега.
Это несчастные люди, не верь им.
Дождь перестал от неясного стука —
Вьется звезда неочерченным кругом
По закопченной кружке воды.
Страшной бессоннице нравишься ты.
* * *
Под горой такой шалман на селе —
Избы курят из-под беленых крыш,
Так же кони в стойлах дышат во сне,
Хорошо, когда им в шею молчишь.
И уходишь — а внутри тишина.
Долго слышно, как гудят мужики
И поют, пока не видно ни дна.
И легко уже скрипят сапоги.
* * *
Босиком, как ангел ходит
Ходоком в крови,
К вечеру весна в погоде —
Птичий черновик.
Загорелыми крылами
Землю обнимай —
Ту, что ты не променяла
На турецкий рай.
Все утробы разметая
Вен, лугов и рек,
Кружит ласточка нагая —
Вольный имярек.
