Томила Сивого. Оба они прекрасные менестрели, так что, надеюсь, сегодняшний праздник украсит чарующая музыка в исполнении дивного дуэта. Что ж, за сим приглашаю всех проследовать в трапезный зал. Начнем же пир! А жених и невеста присоединятся к нам сразу, как только сумеют решить, кто же в их доме будет главным — муж или жена.

Под смех и шуточки подданные лесного царя покинули тронный зал. Задержались только члены семейства и приближенные.

Яр тоже собирался последовать за своим народом, но Рэгнет остановил его вопросом:

— Это всё внимание, что ты можешь нам уделить, Ксаарз? После стольких лет разлуки?

Яр снова плюхнулся на трон, скрестил руки на груди, глянул исподлобья, не думая скрывать неприязнь:

— Будь доволен, этого уже слишком много. Если бы не свадьба моей дочери, если бы не просьба Томила, ноги бы твоей не было на моих землях.

Рэгнет помрачнел еще больше:

— Так ты встречаешь своего воспитателя, любимый племянник? Ты забыл, как близки мы были на заре твоей жизни?

— Прекрасно помню, — парировал Яр. — И за твою заботу я тебе платил любовью. Как умел, так и любил. Уж извини, если вместе с твоей заботой закончилась и моя любовь. Дети корыстные существа, знаешь ли. Если их однажды бросить без поддержки и помощи, то никакая прошлая любовь не поможет забыть последующих унижений и страданий.

— Как ты смеешь обвинять моего отца? — выступила вперед пылающая гневом Нэбелин. — Того, кто заменил тебе мать! Кто вырастил тебя!

Тишка сделал знак Томилу не вмешиваться. Тот и без предупреждения благоразумно отошел подальше от ссорящихся эльфов.

— Того, кто выставил меня посмешищем на глазах у моего отца? — перебил ее Яр. — Как? Как взрослый мужчина мог такое допустить?! Виар? Скажи мне хотя бы сейчас, спустя годы — почему? Почему ты позволил этому случиться? Ты был моим воспитателем, я был влюбленным щенком, ты был тогда гораздо умнее меня и знал, что увлечение моё вызвано наваждением — неужели ты не видел, чем всё это обернется для меня? Молчишь? Хорошо, тогда другой вопрос, на который я тоже не смог в своё время найти ответ: если я был тебе дорог, если ты настолько любил свою покойную сестру — почему ты не ушел из Долины вместе со мной? Причем ты ведь ушел! Но гораздо позже, когда перестал быть мне так нужен. Ушел меня искать, когда я понадобился вам! Я! Изгой и преступник! Недостойный сын своего щепетильного отца, владетельного лорда! И ты искал меня с упорством, достойным иного применения. Ты правда думал, что я соглашусь вам помочь?

— Пап, прости его уже. Хватит, самого себя мучаешь столько лет. Прости — и оставь прошлое в прошлом.

Яр обернулся, расцвел улыбкой:

— Мирош, где тебя ящер носил?

Руун хмыкнул. Он вошел в зал следом за младшим царевичем, за эти дни сделавшись впрямь его тенью.

Яр вскочил с трона, усадил вместо себя смутившегося Драгомира.

— Пап, оставь, сиди, тебе тут привычнее, — отговаривался он.

— Ты теперь царь, ты и восседай! — шикнул отец.

Но смилостивился — так как престол был широк и просторен, а они с Миром одинаково худосочные, Яр уселся рядышком и обнял сына за талию. Сверкнул глазами на эльфов, те взирали за милой суетой снизу вверх и не поняли ни слова из-за незнания языка.

— Всё верно, прошлое должно оставаться в прошлом. Как видишь, Виар, я выжил без вашей поддержки. У меня имеется собственная семья. К прежним родственным узам я возвращаться не хочу — не только потому, что меня изгнали, но потому, что они мне давным-давно стали безразличны.

— Твой отец не пустил меня уйти за тобой, — произнес Рэгнет через силу. — Он пригрозил отобрать у меня Риинд. Ты сам стал родителем, ты должен знать, как больно выбирать между детьми. Мне пришлось выбрать ее.

— Родную дочь, разумеется, — пожал плечами Яр, скривив губы. — Которой ничего не грозило в замке под присмотром кузин и бабушек. Не могу сказать, что я поступил бы так же. К счастью, мои дети — это мои дети и ничьи больше, я всегда отвечал за них только перед самим собой.

Лукерья громко кашлянула.

— Ах, да — твои тоже, разумеется, дорогая сестрица, — усмехнулся Яр, напомнив бывшей жене о новом звании.

— Ты можешь злиться на меня до скончания времен, — сухо разрешил Рэгнет. — Но это нисколько не поможет вернуть к жизни наших…

— Ваших, — поправил его Яр. — Если ты собираешь жалостливо описать мне ужасающее положение, в каком оказались мои бывшие сородичи, то не старайся зря. Мне всё известно.

— Сомневаюсь, что ты знаешь… — наградив племянника мрачным взглядом, начал было снова Рэгнет.

Но Яр вскочил с трона:

— Ох, уж эти менестрели! Вечно-то у вас новости свежие, как черствый хлеб! Поверь, дядюшка Виар: сидя у себя дома, в диком северном краю, я умудрился получить сведения куда актуальнее, чем располагаешь ты, странник-менестрель, не бывавший в Долине… Сколько лет, кстати? Спорим, ты до сих пор думаешь, что это действительно я виноват в гибели последнего короля?

Рэгнет побледнел, хмуро отвел глаза.

— Папа, не отвлекайся! — теперь перебил отца Драгомир. — Нет ничего плохого в том, что наши родственники пришли просить нас о помощи. И не будет ничего ужасного в том, чтобы помочь им.

— Сокровище, не давай несчастным напрасную надежду, — отмахнулся Яр. — Я нужен здесь, моей семье и Лесу. Я не могу срываться с места и куда-то ехать, чтобы разбираться в чужих заботах. Раньше надо было ценить редкий дар лекаря, а не когда все полегли от заразы! Даже если бы я мог, я бы никуда не поехал. А я не могу.

— Пап, ты забыл, что царь теперь я, а ты волен ехать, куда тебе вздумается, — улыбнулся Драгомир.

Яр сердито фыркнул — сын специально отнял у него самую ценную отговорку.

— Вот еще! Оставить на тебя мое царство? Слишком ты неопытен и наивен, чтобы справиться без моих подсказок, — проворчал заботливый родитель-правитель.

— Папа, — укоризненно произнес Драгомир. Отбросил с лица волосы, в которых ярко играли зеленые пряди, точно такие же, как в золотистых локонах отца. — Я внимательно разобрал сведения, которые привез Евтихий и какие имелись у Марра на счет этой странной болезни. Посоветовался с Сильваном, — подчеркнул он особо. — И кое-что выяснил…

Двери зала распахнулись, явив жениха и невесту. Сильван, облаченный в новенький элегантный балахон, с надвинутым на самые глаза капюшоном, широко шагал впереди, будто пытался убежать от оправданий возлюбленной. Милена торопилась за ним, не отставая. Ей не мешал даже длинный шлейф роскошного венчального платья. Весь наряд ее был точно создан самой зимой: бриллианты в уложенных кренделями косах, словно нетающие снежинки; сверкающие узоры