чародеем, красавчик?

— Никому не известным чародеям живётся куда спокойнее, чем королям. Даже самым популярным.

— Когда мы с тобой встретились, у тебя и правда была очень спокойная жизнь, красавчик, — согласилась Карин. — Всего-то куча преследующих тебя стражников и дракон на хвосте. Если ты помнишь, в конечном итоге разобраться со всем этим смог лишь король Ринальдо, а не чародей Рико.

— Увы, — согласился я.

— Поэтому я и не понимаю, чего ты так цепляешься за этого чародея.

— Чародей Рико — это человек, живущий сам по себе, — объяснил я. — В то время как король Ринальдо является лишь дополнением к своему мечу.

— Да ну?

— Точно, — сказал я. — Обратите внимание, что эта хреновина до сих пор висит у меня на поясе, хотя лежать вместе с ней в гамаке довольно неудобно.

— Мы не смогли его с тебя снять, — сказала Карин. — Точнее, мы даже дотронуться до него не смогли. Рука наталкивается на невидимую преграду сантиметрах в десяти от рукояти.

— Так оно когда-то и было задумано, — сказал я. — Никто не может дотронуться до Повелителя Молний, кроме законного короля эльфов. В этом и кроется суть моих проблем.

Владыка эльфов не может отречься от трона, как человеческий король, и провести остаток жизни в соответствии с собственными желаниями. Избавиться от своих обязанностей эльфийский правитель может только одним способом — уйдя в землю. У всех в этом мире есть право выбора. У всех, кроме меня. Трон или смерть — разве же это выбор?

— Мне бы твои проблемы, красавчик, — отреагировала на моё последнее заявление Карин.

— Э… у всех свои трудности, — сказал я. — Как далеко мы успели уехать от Города Людей?

— Не очень далеко, километров двадцать. Альтернативой остановки было только решение привязать тебя к седлу, но мне эта идея не понравилась.

— Благодарю вас, — искренне сказал я. Сомневаюсь, что мне самому бы пришлась по душе идея путешествовать в качестве балласта для лошади. — А чей это гамак?

— Сэра Ралло, — сказала Карин, — По-моему, эта штука удобнее, чем спальный мешок.

— Вне всякого сомнения, — и рыцари любят путешествовать с комфортом. Даже когда они не просто путешествуют, а гоняются за особо опасными преступниками, каковым сэр Ралло считал меня до сегодняшнего утра. Повелителю Молний удалось его разубедить, но теперь сэр Ралло являлся самой малой частью моих неприятностей.

По сравнению с перспективой поездки на Зелёные Острова все проблемы Вестланда казались мне сущей мелочью.

— Как ты себя чувствуешь, красавчик?

— Нормально, — заверил я наемницу.

— Раны не болят?

— Нет, я временно отключил болевые центры.

— Не хочешь рассказать, что с тобой произошло этой ночью?

— Нет, — сказал я.

— Уверен в этом?

— Вполне.

— Ты помрачнел, красавчик.

— Мне отрезали мизинец, — напомнил я. — Я был очень привязан к этому мизинцу и имею полное право немного грустить.

— Ты всё время врёшь, — сказала Карин. — Тебя вовсе не мизинец беспокоит. Что эта стерва с тобой сделала?

Много чего.

Вспоминать об этом не хотелось совершенно.

— Ты так упорно об этом молчишь, что, будь ты девочкой, я бы в первую очередь подумала об изнасиловании, — заявила Карин. — Что бы с тобой ни случилось, наверняка это было очень неприятно. И больно. Когда мы возвращались в город, взгляд у тебя был совершенно дикий. Красавчик, такие вещи нельзя долго держать в себе, уж я-то знаю.

Она знает.

Карин рассказала мне о пяти годах, проведенных в рабстве в Вольных Городах. Свою карьеру, если это можно так назвать, она начинала в борделе, а закончила абсолютным чемпионом гладиаторских игр, что и принесло ей свободу. Покидая Камир, ей удалось прикончить некоторых работорговцев, принимавших в её «карьере» непосредственное участие. Она жалела только об одном — город сложен из камня, и ей не удалось его сжечь.

Рассказать ей? Пожалуй. Карин является единственным моим другом, который будет в состоянии понять…

— Я не собираюсь ничего у тебя выпытывать, красавчик, — сказала Карин. — Но если вдруг ты решишь с кем-нибудь об этом поговорить, можешь иметь меня в виду.

— Спасибо.

— Когда ты собираешься допросить этого сэра Джеффри?

— Не знаю. А когда у нас ужин?

— Полагаю, через пару часов.

— После ужина и поговорю, — сказал я. — Мне кажется, он никуда от нас не денется. Как вы считаете, он знает, кто именно его захватил?

— Он должен был запомнить твое лицо, когда затаскивал тебя в пещеру Грамодона. — Это было после того, как его спутница двинула меня мешком золота по голове. — Наверное, он недоумевает, почему ты его выручил.

— Пусть ещё немного подумает, — сказал я. — Он же не такой дурак, чтобы попытаться от нас сбежать. Или такой?

— От тридцати человек, из которых пятеро — чародеи? — уточнила Карин, — Думаю, он не гений, но всё же не до такой степени…

— Значит, разговор с ним может подождать, — решил я.

— Как знаешь, красавчик. Ты у нас главный.

— Ага. — Осознание факта, что я у них главный, действовало на меня угнетающе. Теперь на мне лежала ответственность за три десятка человек.

Привыкай, Рико. Если ты и дальше намерен идти этим путем, то скоро станешь ответственным за тысячи.

Сколько эльфов живет на Зелёных Островах?

И за каким чёртом я потащил с собой сэра Ралло и три десятка его солдат?

— Кстати, а за каким чёртом ты их с собой потащил, красавчик? — поинтересовалась Карин, и я понял, что опять размышлял вслух.

— Король не может путешествовать в одиночку, — вздохнул я.

— Почему? Теперь за тобой не охотятся ни дракон, ни стражники…

— У королей много врагов, — сказал я. — Тот, кто захватит в свои руки Повелителя Молний, будет диктовать Зелёным Островам свои условия.

— Ты же сам говорил, твой меч захватить невозможно.

— До него невозможно дотронуться, — поправил я. — Но способы захвата всё равно существуют.

Особенно если этим займётся мой дядя Озрик, следующий в списке наследников Оберона прямо за мной. Эльфам свойственна дьявольская изворотливость.

— По-моему, твоё положение ничуть не улучшилось с тех пор, как ты обнажил меч, — заметила Карин. — Разве что дракон перестал испытывать желание тебя испепелить.

— Положение не улучшилось, — подтвердил я. Карин удручающе часто оказывалась правой. Или это я без конца ошибался? Впрочем, сейчас я с ней был полностью солидарен. — И в ближайшее время всё может стать гораздо хуже.

— Насколько хуже, красавчик?

— Пока не знаю, — сказал я. Убийцы с Зелёных