сказал и лишь выжидательно навис над нами.

— Наша фамилия Берестовы, — отрекомендовался я. — Возвращаемся в город с дачи. Паспортов с собой нет.

— Что у вас в багаже? — Верзила глянул на спортивную сумку, втиснутую на полочку над нашими головами.

— Барахло, — честно признался я.

Скажите, какого стража порядка удовлетворили бы подобные ответы? Этого же вполне устроил, ибо он вежливо кивнул и сместился к очкарику.

— Документы? — ровным тоном потребовал омоновец.

— Пожалуйста, — слегка нервозно ответил мужчина.

Над спинкой сидения возникла его худая рука, сжимающая малиновую книжицу. Парень в берете просмотрел первые страницы. Нужда в дальнейшем изучении паспорта у него моментально отпала.

— На выход! — скомандовал патрульный, выразительно поведя стволом автомата.

— Почему? — возмутился мужчина в очках.

— По кочану! — неожиданно рявкнул боец и взмахнул свободной левой рукой.

Очкарик вскрикнул. Парень выволок его из кресла и потащил к дверям. Несчастный слабо вырывался, сплевывая кровь.

— Садисты! — взвизгнула яркая дамочка и обратилась за поддержкой к общественности: — Люди, что же это на свете творится?!

— Молчать! — проорал второй "пятнистый".

Грозный окрик мигом заставил женщину угомониться. Омоновцы "изъяли" жертву из автобуса. В салоне установилась гнетущая тишина…

— Куда они его? — вполголоса спросила меня Настя.

— Шмонают у машины, — пояснил я, поднявшись и наблюдая за происходящим на обочине.

— Изверги! — пискнула бабулька, кое-как уложившая вещички в корзинку.

Девчушка, упавшая при торможении на пол, испуганно хлопала глазенками, засунув руки в глубокие карманы пальто, вероятно, доставшегося ей от выросшей старшей сестры.

Взревел двигатель автобуса. Впечатлительный водитель взял с места в карьер, заставив меня рухнуть в кресло. В боковом окне я успел заметить распластанного на капоте легковушки "пленного", возле которого копошились "серые береты". Окрас головных уборов тоже настораживал: в милиции они являлись редкостью — большее распространение получили черные. И еще… На "девятке" не было номерных знаков!

Случившееся настолько шокировало пассажиров, что они предпочли помалкивать, не рискуя обмениваться мнениями — своя рубашка ближе к телу. Лишь скандальная дамочка обиженно шмыгала носом, что-то ворча.

— Покажи конверт, — попросил я жену.

Настя вытащила его из-под блузки. Внутри прощупывались какие-то бумаги.

— Вскроем? — загорелась Настя.

— Еще чего! — запротестовал я. — Мне хватает приключений и на службе.

— Интересно же… Да и глупо, согласись, рисковать, не зная, ради чего.

Резонное замечание… Я сдался. Настя вынула из сумочки пилку для ногтей и вспорола край конверта.

— По-моему, здесь какие-то финансовые документы, — сказала она, проглядывая ксерокопии.

— Банковские, — поправил я.

Платежки, ордера, выписки из лицевых счетов трех-четырех фирм… Всего полтора десятка листков.

— Ты что-нибудь понимаешь?

— Смутно, — сознался я.

Где-то позади автобуса заорала автомобильная сирена: не милицейская — просто кто-то беспрерывно жал на обычный клаксон. Вой быстро приблизился.

— Смотри, обходят! — Настя отдернула занавеску и прижалась лицом к стеклу.

Я вытянул шею над ее плечом. "Девятка" промчалась вперед. Высунувшаяся из окна рука в перчатке недвусмысленно предлагала нашему шоферу вновь остановиться. Автобус начал тормозить…

— Господи! — охнул кто-то.

— Одного им мало! — нервно хохотнул молодой человек на первом сидении.

Настя торопливо запихнула бумаги обратно в конверт.

— Погоди, — удержал я жену, собирающуюся спрятать его на прежнее место. — Они не обнаружили документы у курьера и рассудили, что он либо избавился от них в салоне, либо кому-то передал… Последнее — хуже.

— Да, если затеют обыск… — жена не договорила, тревожно глядя на меня…

С шипением отворилась дверь, забухали подошвы солдатских ботинок. Верзила, с которым мы недавно имели удовольствие общаться, склонился к шоферу.

— Вы с ума сошли! — опешил водитель.

— Делай, что говорят! — грозно прикрикнул омоновец.

Автобус нехотя тронулся. Верзила развернулся лицом к пассажирам, держа автомат стволом вверх.

— По какому праву? — взвился гражданин средних лет. Встать ему помешала супруга, вцепившаяся в рукав куртки.

— Задержанный нами преступник спрятал где-то здесь важные улики. Мы обязаны произвести досмотр автобуса. Прошу сохранять спокойствие и не препятствовать работникам милиции выполнять служебные обязанности. Мы постараемся вас долго не задерживать.

С минуту люди переваривали новость. Тем временем по команде "пятнистого" водитель свернул на лесную дорогу и вскоре остановился на полянке возле внушительных елей.

— Всем покинуть салон! — распорядился человек с автоматом.

Первым с ворчанием поднялся мужчина, интересовавшийся правами проверяющих. Я ощутил, как Настины ноготки впились в мое запястье… Господи, какую глупость мы совершили! Выбираясь из тесного кресла, я столкнулся с девчонкой в пальто и пропустил ее вперед…

— Вещи оставить тут! — скомандовал верзила, отобрав у яркой дамочки хозяйственную сумку.

— Отдай, засранец! — крикнула неисправимая скандалистка, потянувшись за своим кровным.

Некоторых людей ничему не учит собственный плачевный опыт. Потерявший терпение боец схватил возмутительницу спокойствия за шиворот и выкинул ее из салона. Бедняжка с протестующим воплем скрылась с наших глаз. Все остальные сразу поняли, что шутки кончились. Народ суетливо устремился к выходу…

Нас построили в шеренгу вдоль борта лицом к автобусу. Руки разрешили не поднимать.

— Потерпите, — вполне миролюбиво сказал второй омоновец, не убирая, впрочем, палец со спускового крючка.

Мы и терпели. Лишь строптивая дамочка оглядывала свой испачканный светлый плащ и тихонько подвывала.

Верзила орудовал внутри салона. Третий боец разместился возле "девятки" метрах в десяти от нас — ближе к шоссе. За задним стеклом машины маячил затылок очкарика. Я искоса поглядывал на Настю. Та едва заметно улыбалась краешками губ: пронесет, мол…

Наконец старший патруля выпрыгнул из автобуса.

— Хорошо! — подвел он итог, не скрывая разочарования и досады. — Там ничего нет… Нам придется обыскать каждого из вас.

— И баб? — хихикнул крестьянин. Как у человека, наиболее близкого к матушке-земле, у него в любой ситуации сохранялось природное чувство юмора.

— А что ищете? — заинтересовалась бабуся.

— Произвол! —