воскликнул борец за гражданские права и мигом схлопотал тычок в спину.

Конечно я знал, что омоновцы обычно не церемонятся при проведении операций — жизнь заставляет. Однако сейчас подобная жестокость была вряд ли оправдана. Естественно, свои выводы я оставил при себе…

Верзила подошел к молодой женщине — крайней слева. Его напарник занялся "шмоном" на правом фланге нашей шеренги. Я чуть повернул голову: третий — страхующий — настороженно наблюдал за спектаклем со стороны.

— Наглец! — тонко взвизгнули слева.

Верзила отскочил от молодухи, будто ошпаренный. Возмущенная женщина шагнула к нему, занося ладонь для удара. "Пятнистый" ловко перехватил ее руку и заломил за спину, заставив пассажирку упасть на колени. Бедняжка снова закричала — теперь от боли.

— Не рыпаться! — рявкнул прикрывающий, лязгнув затвором автомата.

Приказание прозвучало вхолостую, так как больше никто и не двинулся.

— Повторяю, у нас к вам нет претензий, — громко сообщил верзила, затолкав плачущую молодуху в автобус. — Но порядок — есть порядок!

— Лезть под юбки?! — обиженно всхлипнули в салоне.

— Скажите спасибо вон тому деятелю. — "Пятнистый" показал пальцем на "девятку", где сидел очкастый, после чего принялся за следующего пассажира.

По мере того, как омоновцы приближались к нам с Настей, во мне нарастало напряжение. Я представил, как чужие пальцы сейчас дотронутся до моей жены, и скрипнул зубами.

— Держи себя в руках, — шепнула Настя, понимая мое состояние.

— Попробую…

Напарник старшего нерешительно взглянул на девчушку в пальто и подошел к моей жене. Я закрыл глаза… Открыл их, когда ощутил прикосновение к собственному плечу.

— Повернись, — приказал верзила.

Я повернулся. Настю оставили в покое — она поправляла одежду.

— Предупреждаю, — тихо сказал я омоновцу. — Сунешь лапу мне в штаны — откушу пальцы.

Его глаза в прорезях маски на мгновение выразили удивление, затем сузились в усмешке.

— Уважаю, — похвалил верзила. — Сам расстегнешь и покажешь.

Он сноровисто меня ощупал, наткнулся на удостоверение частного детектива в нагрудном кармане, прочитал его и выжидательно замер. Я демонстративно дернул молнию на ширинке.

— Давай в автобус. — Верзила даже не взглянул на мое исподнее.

Остальные пассажиры уже сидели на своих местах.

— Интересно, что будет теперь? — спросила Настя, беря меня за руку.

— Поглядим… — буркнул я.

Один из "пятнистых" забрался в салон и заставил водителя закрыть дверь, а сам оперся спиной о лобовое стекло.

— Всем пригнуть головы вниз и не поднимать без моего разрешения! — объявил он.

— Вам это так не пройдет! — заверил оскорбленный правозащитник.

— Мы будем жаловаться! — мстительно пискнула яркая дамочка, решив, что коль плащ безнадежно испорчен, то терять ей больше нечего.

— Жалуйтесь, — спокойно разрешил боец. — Потом… Если захочете! — Он заливисто заржал.

Нас лишили возможности видеть то, что творится на воле, но слуха никто не лишал. Неудачные поиски документов вынудили омоновцев вновь подступиться к очкарику. На такую мысль меня навел сдавленный вскрик и едва различимый шум возни за бортом автобуса…

— Бьют? — прошептала Настя, почти касаясь подбородком своих коленей.

— Наверное…

— Если он расколется, нам хана…

Моя жена частенько оказывалась права в собственных прогнозах. Я поежился. Зашипел механизм открывания двери. Тяжелые шаги неумолимо приближались к нам.

— Выходите, — ровным тоном потребовал верзила.

— Зачем? — откликнулся я.

— Надо поговорить.

— О чем?

— Выходите! Судя по дрогнувшему голосу, он еле сдерживался.

— Подчиняемся с неохотой, — предупредил я.

— Сумочку возьмите, — напомнил боец Насте.

В принципе, я мог бы вырвать у него автомат и выгнать обоих "пятнистых" придурков вон из автобуса, однако тем самым поставил бы под угрозу жизни других пассажиров. И закон, и мораль запрещают подобное…

Голова очкарика над задним сидением "девятки" пропала. Оглядевшись, я приметил торчащую из-под куста ногу в сползшем носке и сделал кое-какие выводы…

— Куда вы дели документы? — хмуро осведомился верзила.

За его спиной маячил второй. Взгляды обоих не обещали ничего хорошего. Зато третий боец куда-то пропал — это радовало.

— Где документы? — повторил старший.

— О чем вы, сударь? — высокомерно уточнил я. Он не упомянул о конверте. Значит у нас оставался шанс.

— О документах, что передал вам сосед. Как юрист вы обязаны знать, что сокрытие важных для следствия улик влечет за собой ответственность перед законом.

От столь глупой и длинной фразы сам говоривший запыхался. Ни один уважающий себя мент не изрек бы ничего похожего. Я понял, что очкарик нас не выдал, а ребята блефуют. Расчет прост: сидения впереди курьера пустовали, публика справа не та, чтобы ей можно было довериться. К тому же, частный сыщик… "Омоновцы" применили метод исключения: все сходилось на мне и Насте.

— Знаете, ребята, — заговорил я. — Вы меня поражаете своим непрофессионализмом. Говорю вам именно как юрист. Вы разве не заметили, что окошко над сидением задержанного приоткрыто. Щель вполне достаточная, чтобы выбросить даже пустую бутылку…

Глаза верзилы озадаченно раскрылись.

— Вы видели, как он выкинул бумаги?

Я решил, что утверждать прямо — это перегиб. Потому скромно сказал:

— Не видели… Только с момента остановки автобуса прошло не меньше минуты до вашего появления внутри него. Если же преступник догадывался о возможной встрече с вами, то мог освободиться от бумаг и раньше — еще во время торможения автобуса.

Старший кивнул напарнику. Тот кинулся в салон проверять подброшенную мною версию.

— Я вообще дремала! — сердито проговорила Настя. — И не собираюсь возводить напраслину на человека. Это моему муженьку везде шпионы мерещатся… Если бы вы раньше сказали ему о цели ваших поисков, он бы помог и белье родной жены наизнанку вывернуть!

Ее импровизация получилась очень уместной.

— Ребята, вы бы отпустили автобус, — подогрел я. — Честно признаться, дров вы наломали. Некоторые пассажиры точно будут жаловаться. Если надо, мы с женой задержимся и проедем с вами до места, где…

— Что-о?! — вскричала Настя. — Куда ты, дурак, собрался?! Не слушайте его! Я уже устала от всяких заморочек!

Со стороны она смотрелась великолепно: горящие глаза, летающие вверх-вниз руки, притопывающая ножка…

— Успокойся, дорогая… Парни посадят нас потом на любую попутку. — Я бодро взглянул на старшего.

— Козел! — коротко, но