толкнула дверь.
Ничего не произошло. Валентин вошел в комнату. Ничего, тишина и покой. Он развернулся, вздрогнул. Дверь была закрыта. Раздался мерзкий козлиный смешок. Валентин с силой дернул дверь на себя, но она не поддалась. Он нервно повернулся, затравлено забегал глазами по комнате. Дружный хор ударил по ушам:
— Сюрпри-и-из!!!
Валентин заткнул уши руками, со всех сторон несся оглушительный хохот. Потом смех стих. Валентин разжал ладони, опустил руки.
— Милый, ты что не рад?
— А с чего ему радоваться? — приятный мужской голос звучал со стороны столика.
Валентин пригляделся, с полированной поверхности на него смотрело приятное моложавое лицо.
— А почему бы и не радоваться, — воспротивилась стенка.
— А чего радоваться, когда ты ему пальцы отдавила? Будь я на его месте, никогда бы тебе не простил.
— Правильно, — грубый бас со стороны дивана. — Валентин Николаевич, а помните, как вы нажрамшись на мне отсыпались? Все бока мне отдавили, епона мама!
— Не выражайтесь, дорогой диван. Манеры у вас, фи! — противный блеющий голос, дверь.
— Не тебе учить меня манерам, — грубо огрызнулся диван. — Я все-таки лет на пятнадцать тебя постарше. А что вы стоите, Валентин Николаевич, присаживайтесь.
— Спасибо, я п-постою, — пролепетал Валентин.
— Ага! — хриплый баритон со стороны кресла. — Что я тебе говорил? Старый скрипучий маразматик! Не фига было пружинам волю давать. А ты молодец, Валь. Помнишь обиду. Но в ногах правды нет, садись.
Кресло сдвинулось с привычного места, Валентин отступил, ломанулся к двери, задергал ручку. Дверь не поддавалась. Послышался мерзкий смех, его подхватили со всех сторон.
— Отпусти его! — вмешалась стенка.
Смех оборвался, дверь распахнулась сама по себе.
— Иди, милый, иди.
Валентин пулей вылетел из комнаты. Ему вслед донесся женский голосок:
— Ну а вы чего развеселились, дурни? Справились? Э-эх, он же слабенький, а вы…
Валентин не прислушиваясь заперся в ванной.
Он не знал сколько просидел на краю ванной, глядя на воду, струей падающую вниз, растекающуюся и скрывающуюся в дырке слива. Воду он включил чтобы ничего не слышать, а кроме того, говорят, что текущая вода успокаивает. Ну конечно не текущая из-под крана, но… А потом он плохо себе представлял, что может его сейчас успокоить. В дверь постучали, Валентин не отреагировал, а только увеличил напор воды. Стук возобновился: — Валя, Валечка, открой! — это был голос Лены, такой родной. Валентин выключил воду и открыл дверь. Лена бросилась на него: — Валя, Валечка, что стряслось, что с тобой? — Не спрашивай, просто бежим! — Что? — Бежим, здесь нельзя оставаться. Лена побледнела и отшатнулась: — Валя, с тобой все в порядке? Что произошло? — Вещи! — Какие вещи? — Мебель! Вещи! Они живые, они… они… ОНИ! — Валя, ты что?! — Леночка, ты что мне не веришь? — Валя, ты… — Нет это ты!.. Впрочем, если хочешь, то пойди и посмотри сама. Только не входи в комнату! Лена уверенно пошла в комнату, Валентин посеменил за ней. — Не входи! — Поздно, уже вошла! Ну и что? Что здесь такого? Валентин смотрел на жену, потом взгляд его улетел дальше. Он пригляделся к стеклянной дверки стенки. Женская мордашка весело показывала ему язык. — Вон! — дико закричал Валентин. — ВОН! Смотри!!! Лена повернулась, но ничего не увидела, Валентин тоже уже ничего не видел. Лена боязливо пробежала к двери и закрылась в соседней комнате. Валентин прислушался, Лена отрывисто говорила по телефону. — Что она делает?! — Санитаров для тебя вызывает, милый. — Заткнись! — Валентин Николаич, разве можно так с женщиной? — Правильно, Валюха, так с бабьем и надо! Валентин почувствовал страшный приступ головной боли. Его скрючило, он повалился на пол, последнее, что он слышал, был женский голосок: — Тебе что, плохо, милый?
Он не знал сколько просидел на краю ванной, глядя на воду, струей падающую вниз, растекающуюся и скрывающуюся в дырке слива. Воду он включил чтобы ничего не слышать, а кроме того, говорят, что текущая вода успокаивает. Ну конечно не текущая из-под крана, но… А потом он плохо себе представлял, что может его сейчас успокоить. В дверь постучали, Валентин не отреагировал, а только увеличил напор воды. Стук возобновился: — Валя, Валечка, открой! — это был голос Лены, такой родной. Валентин выключил воду и открыл дверь. Лена бросилась на него: — Валя, Валечка, что стряслось, что с тобой? — Не спрашивай, просто бежим! — Что? — Бежим, здесь нельзя оставаться. Лена побледнела и отшатнулась: — Валя, с тобой все в порядке? Что произошло? — Вещи! — Какие вещи? — Мебель! Вещи! Они живые, они… они… ОНИ! — Валя, ты что?! — Леночка, ты что мне не веришь? — Валя, ты… — Нет это ты!.. Впрочем, если хочешь, то пойди и посмотри сама. Только не входи в комнату! Лена уверенно пошла в комнату, Валентин посеменил за ней. — Не входи! — Поздно, уже вошла! Ну и что? Что здесь такого? Валентин смотрел на жену, потом взгляд его улетел дальше. Он пригляделся к стеклянной дверки стенки. Женская мордашка весело показывала ему язык. — Вон! — дико закричал Валентин. — ВОН! Смотри!!! Лена повернулась, но ничего не увидела, Валентин тоже уже ничего не видел. Лена боязливо пробежала к двери и закрылась в соседней комнате. Валентин прислушался, Лена отрывисто говорила по телефону. — Что она делает?! — Санитаров для тебя вызывает, милый. — Заткнись! — Валентин Николаич, разве можно так с женщиной? — Правильно, Валюха, так с бабьем и надо! Валентин почувствовал страшный приступ головной боли. Его скрючило, он повалился на пол, последнее, что он слышал, был женский голосок: — Тебе что, плохо, милый?
4
Лена шла домой, шла по лужам. Было холодно и сыро, но ей было все равно. Валентин умер. Умер в машине скорой помощи так и не попав в больницу. Потом было вскрытие. У него обнаружили рак головного мозга. Она рассказала про его приступ, про крики о живой мебели. В ответ ей недоуменно пожали плечами. Может быть раковая опухоль спровоцировала галлюцинации? Врачи снова пожали плечами. Может он сошел с ума? Может. От чего? А кто его знает? Лена шла по сырому осеннему городу и ей было ужасно плохо. Валя умер! А ведь ему не было и сорока! Валя умер! Как же она теперь будет? Одна? ОДНА!!! Ей стало страшно и тоскливо. Валя умер. Она переступила порог квартиры. Квартира опустела и стала страшной. Она закрыла дверь и заревела. Она выла и обливалась слезами. Валя умер! Лена кое-как доползла до кровати, зарылась в подушку и затихла. Спать она не могла. Слезы теперь беззвучно стекали в подушку. Валя умер!5
— Эй, ребята! Вы слыхали, Валюха окачурился! — женский непоседливый голосок. — Как? — хриплый баритон. — А у него раковую опухоль головного мозга нашли, — снова женский голосок. — А это что? — грубый бас. — Эх ты, не знаешь! Да что с тебя взять, диван он и есть диван! — хриплый баритон. — Раковая опухоль головного мозга, — снова женский голосок. — это такая гнусная штука в башке, от которой умирают. — А вы знаете, что говорят? — мерзкий мужской голос похожий на козлиное блеяние. — Говорят, что из-за этой опухоли у него чего-то сдвинулось и были галлюцинации. Говорят, что мы и есть эти галлюцинации. Представляете, мы ему мерещились! Ха-ха-ха! — А теперь мы кому мерещимся? — грубый бас. — Не знаю. — Придумала! — женский голосок. — Давайте будем мерещиться Ленке! Ей так грустно сейчас, одиноко. Давайте ее развеселим! — Давайте, давайте, — приятный мужской голос с садистскими нотками. Соберемся и дружненько ее доконаем. Доконаем Ленку! — Доконаем!!!17.01.2000.