пробует этот канал связи. Буквы, надписи. Это лучше, чем слышать голос, вдруг он испугается…

— Тихо! Что, Вадимчик?

— Оська воииит… — Грубый, недетский какой-то голос, у него еще и с горлом что-то?

Машкины глаза открылись широко-широко. Как раньше, когда она удивлялась и радовалась, и у Левы вдруг защипало в носу.

— Ножка болит! Эта? Эта?

— Эта.

Ботиночек стукнулся об пол, Машка бережно сняла голубой носок, положила его в ботиночек, вывесив край в сторону, — очевидно, носок должен был лежать в ботинке строго определенным образом, как салфетка на приеме в британском посольстве, и не было в мире достаточно веских причин изменять этому порядку… На подъеме маленькой ноги темнел кровоподтек.

— Молодец, что сказал! Сейчас мама помажет синяк мазью, и не будет больно.

Лева совершенно не удивился, когда она вынула из своего безразмерного рюкзака мазь от ушибов. Здоровенный зеленый жираф, сложенный вдвое, как гимнастка, с головой между копыт, тоже был объясним, а вот кастрюля казалась перебором. Зачем вам кастрюлька, хотел спросить он, но кашлянул и снова уткнулся в логи.

— Значит, так, — сказал он, когда смог говорить нормальным голосом. — Поскольку владелец маленький, имп имеет право отправлять некоторые сообщения родителям. Кому-то одному из вас, скажете мне сейчас код. Я зову его Филиппом, вы можете переименовать. И вот, кстати, он уже сообщает. Носителя пугают блестящие штучки. В смысле, отражающие. Типа ножа, карабинчика, ну ты поняла, металлическое. Все, в чем мелькает отражение.

— Да? — с сомнением спросила Машка. — Не замечала. Но проверим.

— Проверьте. И, Мария Батьковна… Машка, эй! Если кто-нибудь узнает, откуда у вас имп, меня арестуют… Нет, стой. Даже другим родителям особенных детей не говори. Даже им. Кстати, бесполезно, других импов по вашему профилю у меня нет. Не говорите, ладно?

Черта с два. Информация, конечно, утекла. И с другой стороны, остальные двое «моих тараканов», как Лева в сердцах называл их, намекая на размеры и неотвязность, все чаще донимали его просьбами отдать их людям. Снова учить, оберегать и помогать.

* * *

— …И вы уже сознательно начали искать для них игрушки. Новые шахматные фигурки для их чертовых партий. Втянули в это молодых людей, работающих в ритуальных услугах.

Точно. Володя и Дима. И один из них оказался гадом, что Шерлок и предсказывал.

— Веревка повешенного приносит счастье, — тихо сказал Лева.

— Очень смешно. Да откуда вы взяли, что они помогают аутистам? Вы знаете, что такое эхолалия? Я знаю. У меня племянник из таких. Ты ему — «хочешь?», он тебе — «хочешь». Ты ему — «пирожок?», он тебе — «пирожок». Хотя на самом деле хочет конфетку. Они просто получают себе идеальную марионетку, без всяких собственных импульсов. Чтобы повторяла слово в слово за внутренним голосом. Был аутист, а стал шизофреник, две личности в одной, главная новая и убогая старая.

— Конечно, — согласился Лева. — Идеальная марионетка. Ни приступы гасить не надо, ни страхи снимать. Архитектурные проекты тоже Филипп готовил за своего первого хозяина, наверняка.

— А не удивлюсь, если готовил. Как они называют людей? Придатками? Периферийными устройствами?

— Почти угадали. Носителями. С заглавной Н.

Следователь фыркнул.

— А мы называем себя их владельцами, — так же спокойно добавил Лева. — А их — программным обеспечением.

— А вы как бы хотели, чтобы их называли? Они и есть программное обеспечение, и нечего тут сопли жевать.

* * *

— Я прошу прощения. Без обид, ты девушка или парень?

Без обид, но тут черт разберет. Белые вздыбленные волосы, жесткие от пыли (специальная пыль, модная в дальних сегментах области, называется «шан»). На лбу темные очки, поцарапанные и на вид такие же прозрачные, как печные заслонки. Брезентовые штанины с оправами для наколенников пришнурованы к более мягким шортам. Черные ботинки-полицаи. Ножны на ноге, ожерелье из разноцветных флешек на груди. Грудь, насколько видна под расстегнутой курткой, вполне плоская. Нежное детское лицо, более худое, чем диктует городская мода. Усики, конечно, наведены волосяной краской — усы ему иметь рано, даже если оно парень. И неистребимый запах сухой прачечной, водой в области не стирают.

— Это неважно. — Голос низкий, но чистый, без хрипотцы.

— Да нет, как раз важно. Имп, который есть у меня, прежде принадлежал мужчине.

— Вам пора бы знать, что женский и мужской мозг ничем не отличаются.

— Значит, девушка, — без выражения сказал Лева. — Полжизни занимаюсь интерфейсами «мозг-компьютер» и знаю кое-что другое.

— Что женщине нельзя подсоединить мужского импа? Дыланн! Гуревич своего импа передал дочери и сыну!

Знаем, кто такой Гуревич. И при этом «дыланн», на языке Человеков Московской Области значит приблизительно «не пытайся ввести меня в заблуждение».

— Ты хоть совершеннолетняя?

— А это причем? Деньги у меня есть. Заработала легально, можете проверить.

При том, что за это меня точно распнут. Девочке из области нужен имп с опытом поддержки артиста. На флешках, разумеется, арты, в пыльной головенке сияющие планы, родственники, разумеется, не помогут. С другой стороны, имеем Ментора. Импа, владельцем которого был Георгий Масальский. Один из лучших — Лева и сейчас, через шестнадцать лет после его смерти, это скажет. Но перепробовал буквально все. От легальных рекреационных таблеточек до крепкого алкоголя, опиоидов и жестких стимуляторов эндогенов, от реального секса втроем до виртуальных секс-марафонов. «Масальский дал автограф собственной жене, приняв ее за фанатку», «Известный артист залез на памятник Владимиру», все такое. Да. Если бы не Ментор, все могло быть гораздо хуже и закончиться быстрее.

С другой стороны — если бы не этот протез здравого смысла, который всегда спасет, если станет по-настоящему стремно, может быть, он так бы не распоясался, крепче бы сам себя держал в руках? И я отдам эту имп-карту девчонке? Все равно что подарить ребенку коллекцию файлов, собранную старым извращенцем… И самоубийцей, ага, чуть не забыл.

Девица еще что-то говорила, акцент у нее был уморительный. Лева рассеянно глядел на нее сквозь кружево строчек на рабочих очках.

— Ментор?

Я буду полезным. Научу учиться. Помогу найти работу. Ознакомлю с рисками. Ей будет безопаснее со мной.

За каждой фразой высвечивались целые караваны ссылок.

— Ты не должен быть вредным для нее. Не должен учить ее плохому. Никакого секса и наркотиков.

Не позволять Носителю заниматься сексом — ментальное