Бабушкин недоверчиво оглядывает дряхлое ружье.

Оно и впрямь было такое, что непонятно, как не разорвалось при первом же выстреле.

— Мне сто лет, — неторопливо бубнил старик, посасывая трубку. — Ружью сто лет. Однако ничего… Чини, Уйбан.

«Сто лет!» — Бабушкин покачал головой.

— Ну, как? Возьмемся? — спросил он у Ильи Гавриловича.

Тот водрузил на нос пенсне, солидно оглядел ружьишко со всех сторон. Даже в дуло заглянул.

— А что ж! — пожал плечом. — Сделаем!

* * *

…И не раз потом Бабушкин украдкой наблюдал, с каким азартом бывший присяжный поверенный мастерит кастрюлю или запаивает прохудившееся ведро.

Сперва Бабушкина даже удивляло это. Честно говоря, он не ожидал, что адвокату так полюбятся старые кастрюли да чайники.

А потом Бабушкин догадался: наверно, именно потому, что интеллигентные руки присяжного поверенного прежде никогда в жизни не смастерили ни одной даже самой простой вещицы — ни табуретки, ни стола, ни шкафчика, именно поэтому, наверное, ему так приятно сейчас делать что-то простое, нужное, делать самому, своими собственными руками.

И, глядя, как Хоменчук паяет кастрюлю и как бодро посверкивают его глаза за маленькими стеклами пенсне, Бабушкин ухмылялся:

«Вот это — глаза! Такие годятся!»

Примечания

1

Шелгунов действительно дожил до Великой Октябрьской революции. Его стали лечить лучшие врачи, но было слишком поздно, он уже ослеп, вернуть зрение ему не смогли.

(обратно)

2

Каникулы.

(обратно)

3

Шинок — кабак.

(обратно)

4

Божья матерь (польск.).

(обратно)

5

Полицейский.

(обратно)

6

Пожалуйста, войдите (англ.).

(обратно)

7

Торбаса — мягкая якутская обувь.

(обратно)

8

Сон — верхняя одежда у якутов.

(обратно)