следовало ожидать, особого трудолюбия программист не проявлял, и тыкал ломом мерзлую землю чисто для вида. Кого-то он, возможно, и сумел бы обмануть, но только не Цента. Тот снял с пояса рацию и нажал кнопку вызова.

– Владик, прием! – произнес он. – Слышишь меня?

Сквозь треск помех из рации послышался голос программиста:

– Я слышу, слышу.

– Хорошо. Хотел сообщить тебе последние новости. Сегодня у тебя на ужин лук в собственном соку.

Информацию Владик обдумывал долго, после чего, разумеется, начал задавать глупые вопросы.

– Почему? – спросил он. – За что? Я же работаю.

– Ты не работаешь, ты имитируешь работу. Учти, если к вечеру не выдолбишь два десятка ям, то всю неделю будешь питаться одним луком. Одним, в смысле – одной штукой.

Из рации донесся горький всхлип, и Владик отключился. Цент вновь посмотрел на своего подопечного через бинокль, и, к немалой радости, обнаружил, что тот прекратил валять дурака и всерьез взялся за дело.

Спустя минут десять на стену поднялись заместители верховного вождя Андрей и Алиса, а так же Машка с ними. Все трое только что вернулись из рейда, и вернулись не с пустыми руками. Андрей протянул Центу завернутый в пакет спецзаказ, и князь всея Цитадели поспешно спрятал гостинец под бушлат. Разумеется, вождь человечества и в мыслях не имел тайно закидываться под одеялом тушенкой, запивая оную коньяком, пока простой люд вынужден был кормиться супом на бульонных кубиках. И хоть делал он это, но отнюдь не из прихоти и потакания чревоугодию. Просто он ведь кто? Вождь! На нем вся крепость держится. Ежели питаться как все, то есть похлебкой с ароматом нестиранных носков, то где возьмутся силы для осуществления руководящей деятельности? Так что приходилось буквально через силу питаться хорошо, ни в чем себе не отказывая. Каждый раз, погружая в себя полную ложку тушенки, забрасывая в рот консервированную рыбу, хрустя сухариками и наполняясь пивом, Цент ясно осознавал, что делает это не для собственного удовольствия, но ради блага всего человечества. И от осознания этого поглощаемые им продукты становились еще вкуснее.

– Как съездили? – спросил Цент, вновь поднося бинокль к глазам. Слежку за Владиком нельзя было прерывать ни минуту. Только отвернись, он тут же бездельничать начнет.

– Нормально, – отчитался Андрей. – Встретили нескольких мертвецов на дороге. Похоже, они приходят из могильника на шум моторов.

– Да, надо бы зачистить то место, – вздохнул Цент, опуская бинокль. – Но сейчас туда лезть нереально. Снега по самый пупок. Подождем, может, оттепель нагрянет. Тогда и наведаемся в гости. Там вообще много дел: мертвецов порубить, пещеру завалить. Осталась у нас еще взрывчатка?

– Найдется, – заверила его Алиса. – На это дело точно найдется.

Ей, как и всем остальным, кто был в курсе всех событий, было крайне неуютно проживать в такой близости от усыпальницы древнего злобного бога. Даже тот факт, что божественное сердце было пожрано Центом, и чудовищное создание из далекого прошлого лишилось шанса на воскрешение, не вселял уверенности в завтрашнем дне. Кто их знает, этих богов, на что они способны? Где гарантия, что чудовище так и останется навеки грудой истлевших костей?

– Ну, вот и славно, – сказал Цент. – Взорвем эту нору, и дело с концом. А на мертвецов у нас теперь управа есть – волшебный топор. Уж с этой-то штукой праздник на нашей улице.

– Но что же будет дальше? – с тревожным чувством произнес Андрей. – Мы думали, что самое страшное это зомби-апокалипсис, а теперь выяснилось, что все куда серьезнее. Зловещие древние боги пробуждаются. Как мы сможем им противостоять?

– Как-нибудь справимся, – обнадежил его Цент. – Мы же крутые перцы, а крутые перцы никого не боятся, ни демонов, ни богов. И потом, после благословенных девяностых и многолетнего сожительства с Анфиской мне никакие потусторонние сущности не страшны, пусть приходят хоть по одной, хоть всем коллективом.

Впрочем, его напускная храбрость не вселила оптимизма в соратников.

– Это ведь не просто какие-то зомби, – поежилась Алиса. – К зомби я уже привыкла. Это ведь боги. Как устоять против них?

– Устоим! – сквозь зубы процедил Цент, вновь поднося бинокль к глазам. – Кровь из носу, а устоять мы должны. Нельзя же допустить, чтобы явилась какая-то темная сила, и начала свои порядки насаждать. Не нужен нам никакой порядок. Мы отныне люди вольные, сами себе господа и слуги, а кто иначе думает, пускай катится куда подальше. А если придется драться за нашу свободу, значит, будем драться. Так драться, как еще никто не дрался. С зомби, так с зомби. С богами, так с богами. С кем угодно. Всем рога посшибаем или падем геройски, но под чужим порядком ходить не будем…. Нет, ну вы поглядите на него!

– Что такое? – испугались соратники.

– Да это же просто какой-то неисправимый человек! – возмутился Цент, который только что обнаружил, что Владик опять работает вполсилы.

Он схватил рацию, и гневно прокричал в нее:

– Очкарик! Я только что проконсультировался с диетологом. Он категорически советовал исключить из твоего рациона мясо, рыбу, овощи, фрукты, мучное и все остальное. Считаю, нужно послушать врача. Он врач, ему виднее.

– Дал бы ты ему отдохнуть, – посоветовала сердобольная Алиса. – Ведь он так долго не выдержит.

– А кому сейчас легко? – пожал плечами Цент. – Не те нынче времена, чтобы о восьмичасовом рабочем дне заикаться. Грядут великие труды и великие битвы. Нам нужны пахари и воины. Либо очкарик станет кем-то из них, либо до весны не доживет. Хватит уже с этим балластом нянчиться. Я приложу для этого все силы.

– Для того чтобы не дожил? – спросила Машка.

– Для того чтобы из него толк вышел. Хоть какой-то. А не выйдет, то с чистой совестью умою руки. У меня и без него забот хватает. Кто знает, что готовит нам грядущее? Какие еще чудовища повылезают на свет божий?

И Цент дерзко, с вызовом, воззрился в заснеженную даль, словно говоря: придите и возьмите, древне боги, если у вас кишка прямая не тонка. Дерзните, попытайте счастье, но помните – не с безропотными лохами предстоит вам иметь дело. Встретят вас свободные люди, осененные крутостью и конкретностью, и посмотрим тогда, что сильнее – ваша древняя магия или наша бейсбольная бита?